Стриптиз
Шрифт:
Люди сбиваются к огню, к теплу, в то небольшое пространство, где только и можно выжить… Остальные — «мартышки» — потомства не оставили.
Если родители вздумают «побаловаться» — всё семейство это слышит. А некоторые, если здесь же живут бабушки с дедушками, родственники-свойственники — и комментируют.
Публичность секса есть, безусловно, свойство всемирное. Дожившее до… до весьма прогрессивных времён. Об этом писали уже в начале 20 века русские деревенские прозаики, ближе у концу века доносились до меня из-за стенки взволнованные крики маленькой девочки, подпрыгивающей в своей кроватке с воплем:
— Папа! Не ешь маму!
А жо поделаешь? Общага. «Все
Или вот вариант с примусами:
«— Общежитие студентов-химиков имени монаха Бертольда Шварца… Тут вот рядом стоял скелет, собственность студента Иванопуло. Он купил его на Сухаревке, а держать в комнате боялся. Так что посетители сперва ударялись о кассу, а потом на них падал скелет. Беременные женщины были очень недовольны…
Большая комната мезонина была разрезана фанерными перегородками на длинные ломти, в два аршина ширины каждый. Комнаты были похожи на пеналы, с тем только отличием, что, кроме карандашей и ручек, здесь были люди и примусы.
— Ты дома, Коля? — тихо спросил Остап, остановившись у центральной двери.
В ответ на это во всех пяти пеналах завозились и загалдели.
— Дома, — ответили за дверью.
— Опять к этому дураку гости спозаранку пришли! — зашептал женский голос из крайнего пенала слева,
— Да дайте же человеку поспать! — буркнул пенал № 2.
В третьем пенале радостно зашипели:
— К Кольке из милиции пришли. За вчерашнее стекло.
В пятом пенале молчали. Там ржал примус и целовались.
…
— Прекрасное утро, сударыня, — сказал Ипполит Матвеевич.
Голубоглазая сударыня засмеялась и без всякой видимой связи с замечанием Ипполита Матвеевича заговорила о том, какие дураки живут в соседнем пенале.
— Они нарочно заводят примус, чтобы не было слышно, как они целуются. Но, вы поймите, это же глупо. Мы все слышим. Вот они действительно ничего уже не слышат из-за своего примуса. Хотите, я вам сейчас покажу? Слушайте!
И Колина жена, постигшая все тайны примуса, громко сказала.
— Зверевы дураки!
За стеной слышалось адское пение примуса и звуки поцелуев.
— Видите? Они ничего не слышат. Зверевы дураки, болваны и психопаты. Видите!..
— Да, — сказал Ипполит Матвеевич.
— А мы примуса не держим. Зачем?…».
Теперь уберите фанерные перегородки. «Фанера, как известно из физики, — лучший проводник звука». Но она хоть визуальную картинку ограничивает. Выкиньте примусы — их ещё не изобрели. Мезонин? — Это кто такой?! — Закопайтесь на полтора метра в землю. Как заглублены жилища посадских в Городце Радиловом. Заберитесь на скрипучую лавку или полати и, прислушиваясь к сопению и вскрикам во сне детей, к кашлю и ворчанию тёщи или свекрови, займитесь самым главным в вашей жизни делом — «Судьбы скрещеньем» — деланьем русского народа. Будете обращать внимание на всяких… со-избёшников — народа не будет.
Что в крестьянских хозяйствах в холода скотину с птицей берут в избу — я уже…
Десяток столетий, полсотни поколений, миллионы людей… Мы же есть? — Значит они — предки наши — вот таких условиях, невзирая на голод, мор и нашествия… прислух, принюх и присмотр… в антисанитарных условиях…
Вопрос самозарождения жизни беспокоит человечество с глубокой древности. Например: открытый кувшин нужно набить потным нижним бельём, добавить некоторое кол-во пшеницы, и приблизительно через 3 недели появится мышь, «поскольку закваска, находившаяся в белье, проникает через пшеничную шелуху и превращает пшеницу в мышь».
Несколько медленнее, столетиями, не мышь, а целый народ-богоносец —
Кроме безбрежного моря крестьянства, в этом мире есть небольшое количество людей обеспеченных. У которых в доме — несколько тёплых помещений. Горницы, светлицы.
По сути — те же фанерные пеналы. Дерево — скрипит. И само по себе, и при движении в нём.
— О! Лестница скрипнула! Наш-то… опять к Лушке.
— А чего не к своей?
— А к евоной… гля-гля! Опять с потолка мусор сыпется! К евоной — змей огненный в окошко влетает и… чуешь? Во! Вот так и до утра… ходуном всё ходит…
Выглядывают своими большими добрыми глазами из-за перегородки телятки в крестьянских избах, проносятся стаями, грохоча когтями по каменному полу королевских спален, здоровенные доги в замках Запада, обсуждают, со всеми подробностями, халиф и визирь: почему на ложе наместника пророка — излитое семя. Дело идёт уже к казни наложницы, любимой, но преступной — допустила растрату семенного фонда повелителя правоверных. Но визирь, уяснив себе все обстоятельства дела, тыкает копьём в дырку в потолке главной спальни халифата. Откуда вываливается угнездившийся там самец летучий мыши.
Бр-р… Спать в постели, которую какой-то… руко-крылый…
А с тараканами, падающими на голую спину — не пробовали?
«Какая женщина! Аж мурашки по телу! Во, ещё одна побежала. А мы её — ногтем щёлк…».
Спорят слуги в людских по всему миру. Правильно ли были ли исполнены все уставные метания, шевеления и вздыхания. Сколько раз и в какой геометрии.
Люди живут среди людей. Плотненько. Общаются. Интересуются. Очень общинно. Где-то даже — соборно. Как в казарме.
Остальные — вымерли. Холодно, у нас, знаете ли.
Коллеги! Попаданцы и попаданки! Если вы собираетесь жить после «вляпа» — тренируйтесь! Готовьтесь жить публично. Во всех смыслах глагола «жить».
Надежду на ответную реакцию дамы я утратил с появлением волка. Как бы я тут не старался, а разглядывание князь-волка нос к носу — вызывает куда более сильные чувства. Взгляд из печей преисподней очень впечатляющ.
— Ку-ку!
Не-а, не отзывается.
Поэтому, не задумываясь о в дверь привходящем… и подо мной подлежащем — исполнил «свою арию», получил ожидаемое и отвалил.
Во, полегчало. Слава тебе, господи, за… за успешное завершение. Или здесь правильнее — окончание?
Я уже оделся, когда она начала шевелиться. Несколько неуклюже поднялась на четвереньки, стала оглядываться по сторонам в поисках своего платка.
— Так ты не ответила: Сигурд знает о… о твоей благодарности?
— Да. Нет. Не знаю я! Был у нас прежде разговор. Что надо бы тебе… за спасение наше… и прочие благодеяния явленные… как-то… Что я сегодня сюда пошла… нет.
«Фигура умолчания». Довольно распространённая «фигура» в жизни многих людей. Во всех временах и странах. Подозреваю, предполагаю… Но, пока явно не объявлено — будто и нет этого. «Этого» — разного.
— Ты… ты не говори ему.
— Хочешь мужа венчанного обмануть? Подойди-ка.
Самборина уже накинула на плечи свою соболиную шубу, несколько запятнанную в ходе предыдущих… занятий.
Интересно, а Темуджин помощь Тогрула уже пользованной шубой покупал? Не в смысле — «ношеной», а в смысле — «стеленой»?
Подошла, и я, положив свои руки на её кисти, сжимавшие отвороты шубы, повторил её жест. С которого сегодняшний визит начался. Распахивая для демонстрирования. Презентация презента. Чуть надавил на её плечи из стороны в сторону.