Стритрейсеры: ночь – это наш день
Шрифт:
На работе она предпочитала носить тёмные деловые костюмы, понимая, что официальный вид менеджера сразу настроит потенциального покупателя на серьёзный лад и не даст повода заигрывать с молодой симпатичной женщиной
Макар знал о своей привлекательности и умело ею пользовался. Лишь Ольга упорно не поддавалась его чарам, что ещё больше его раззадоривало. С другой стороны, Макар в присутствии Ольги мог быть самим собой и даже советоваться с ней по некоторым вопросам, которые он не стал бы обсуждать с другими
Константинов стоял возле Сафроновой, теребил галстук и набирал номер на смартфоне.
– Вера? Привет. Это Макар, помнишь? Кафе, мороженое.
Константинов подмигнул Ольге. Сафронова фыркнула и снова углубилась в составление отчёта.
– Что делаешь сегодня вечером? – продолжил он. – Можно я встречу тебя возле университета? Во сколько? – он посмотрел на часы. – Хорошо, в пять. До встречи.
Макар завершил звонок и, довольный, потянулся.
– Новая пассия, Макарчик? – ехидным тоном поинтересовалась Ольга. – Ты когда-нибудь напорешься со своими приключениями!
– Не переживай, всё под контролем, – беззаботно заверил Константинов.
– Она хоть богатая?
– Аспирантки не бывают богатыми.
– Так она ещё и аспирантка? – изумилась Сафронова.
– Химичка, – уточнил Макар.
– Красивая?
– Я бы не сказал, – покачал головой Константинов.
– Тогда зачем она тебе? – подняла на него взгляд Ольга.
– Чтобы не терять квалификацию, – лениво протянул Макар. – Клинки без практики ржавеют, охотник теряет навык, а боец – скорость реакции.
– Хм, боец! – ухмыльнулась Сафронова. – Ну-ну, посмотрим, куда тебя кривая вывезет!
– Оленька, не учите меня жить! – Макар одёрнул пиджак и поправил галстук. – Всё, пошёл работать!
Катя Григорьева сидела в кафе на Тверской улице и поджидала подругу Марину Аксакову. Чёрные брюки-бананы и мягкий пуловер в широкую горизонтальную бордово-рыжую полоску подчёркивали спортивную фигуру Кати. На правом запястье поблёскивал тонкий браслет розового золота. Худощавое лицо девушки обрамляли прямые чёрные волосы, а умело подобранная помада оттеняла ровные белоснежные зубы.
Кафе располагалось на первом этаже старинного особняка и было частью сети заведений, которая разрасталась в Москве год от года. Здесь никогда не было больших очередей. В большом и уютном зале стояли круглые столики в окружении массивных тёмно-коричневых и белых деревянных стульев.
Взяв пожарскую котлету и пюре на молоке, Григорьева посмотрела время: Аксакова уже должна быть на подходе.
Мимо проехал цыплячьего цвета «Ниссан Микра», за рулём которого сидела довольная Марина. Она помахала Кате рукой и свернула в ближайший переулок, чтобы оставить там машину.
Аксакова, как всегда, была неотразима. Её волосы естественной блондинки, прихваченные поднятыми
По непонятной причине Аксакову к концу школьного обучения вдруг стало привлекать юридическое крючкотворство, и теперь Марина училась на юридическом факультете МГУ.
У Григорьевой же не было ярко выраженного призвания к чему-либо. Катя задумывалась о карьере в журналистике или о телевидении. Некоторые её знакомые поступили на журфак МГУ или в институт телевидения и радиовещания «Останкино». Кто-то подался во ВГИК на продюсерский факультет.
Подумав, Катя поступила в экономический университет имени Плеханова на факультет экономики торговли и товароведения и училась в платной группе. В последние годы некогда самую престижную Плешку затмила Высшая школа экономики, но лучше иметь диплом Плешки, чем не иметь никакого.
В кафе вбежала Марина.
– Привет, зайка! – она чмокнула Катю в щёку и положила сумку на стол.
– Я тебе всё заказала, – приветствовала её Григорьева, указав на тарелку с пюре, вегетарианскими котлетами и на кружку с квасом.
– Я сегодня голодная как волк, – призналась Аксакова. – Утром суета-беготня, потом на фитнес, потом сюда. Ну, как у вас?
– Опять гонял, – сообщила Катя. – Когда он за рулём, то на дороге будто магнит, который его притягивает. Совсем не может оторваться от своего «Форда Мустанга».
– В конце концов, каждый сходит с ума по-своему! – заявила Марина, разламывая вилкой котлету.
Григорьева вздрогнула и уставилась на Аксакову.
– Что с тобой? – спросила Марина.
– Ты что-то знаешь?
– О ком?
– О Кузнецове.
– Я тебя умоляю! – облегчённо выдохнула Аксакова. – Не говори загадками. Что случилось-то?
– По-моему, он медленно сходит с ума. Когда Иван за рулём, я боюсь смотреть на дорогу и на него, – призналась Григорьева. – Он орёт и визжит как школьник, играющий на компьютере в войнушку.
– С тех пор, как он создал рейсинг-клуб, это стало заметнее, – согласилась Марина. – Такое ощущение, что он хочет прославить свой «Чирфул хайвэй» на всю Россию.
– Воркута за ним ухлёстывает, – сообщила Катя. – Последний раз мы с ней серьёзно поговорили, и теперь она меня обходит стороной.
– Откуда взялась эта Воркута? – поморщилась Аксакова.
– Из Воркуты, конечно! – удивилась Катя. – Приехала в Москву два года назад. Как водится, поступала в театральный и не поступила, возвращаться домой не собирается. Работает где-то на суточных дежурствах, но ухитряется договариваться на работе, чтобы её подменяли, пока она на ночных гонках.
– Имя-то у Воркуты есть? Как её зовут?