Строгий адвокат по вызову
Шрифт:
– Да?.. – подбадриваю я.
Арина вдруг замечает, в какой позе оказалась, но вместо того, чтобы возмутиться – падает на покрывало, вытягивает руки наверх и задумчиво сплетает свои длинные пальцы.
– От его прикосновений мне хотелось плакать, – говорит она очень тихо, но я слышу в ее голосе преддверие слез. – Он обводил языком мое ухо, и я превращалась в сладкую лужицу. Его прикосновения заводили меня моментально.
Так не говорят о самом лучшем
Очевидно.
Так говорят о том, кого все еще помнят и… любят?
– Он много пил, много врал, много изменял, – продолжает она, а ее вытянутые вверх руки танцуют медленный чувственный танец. – Кажется, даже воровал у меня деньги. Но я его так любила… Что он мог довести меня до оргазма одним взглядом и одним поцелуем в ухо.
Вопреки логике, жалость к ней – щекочущее ощущение где-то в груди – никак не мешает мне хотеть ее еще сильнее.
Мы лежим бедро к бедру и, кажется, мой член начинает усиленно расти вправо, как изогнутый ствол сосны. Лишь бы поближе к ней.
Переворачиваюсь набок, чтобы не портить себе экстерьер, кладу руку на центр живота Арины и чувствую, как внутри нее короткими судорогами рождаются тайные рыдания.
Бедная девочка.
– Но с тех пор, как мы расстались, никто больше не сумел завести меня так, как он. Как будто эта эрогенная зона была именная, только для него, а потом отключилась, – совсем неслышно говорит она и вдруг поворачивается ко мне. Наши губы оказываются так близко друг к другу, что я чувствую ее сладко-хмельное дыхание. Чуть-чуть коньяка, чуть-чуть шампанского и почему-то запах свежих сочных яблок.
Она обнимает меня за плечи и в упор смотрит прозрачными глазами.
А я чувствую, как циничный и беспринципный мой член обрадованно трется о ее живот, намекая, что пора разговоров как-то затянулась.
Подождет.
Мне хочется сейчас нежно коснуться ее губ – вот тут, в уголке.
Провести широкой открытой ладонью по ее спине и как бы между делом отстегнуть крючки бюстгальтера, слишком туго застегнутого – он мешает гладить ее между лопаток.
Коснуться кончиками пальцев ее лба – там, где прядь волос щекочет висок.
Дождаться, пока она закроет глаза и легко-легко вдохнет, когда я пройдусь поцелуями по ее шеи до ключиц, а потом обратно – с другой стороны.
Мои ласки ей нравятся, я понимаю это по тому, как она дрожит, вздыхает, как трепещут ее веки, как чуть сильнее становится пряный запах возбуждения.
Арина кладет руки мне на грудь, но не отталкивая, а наоборот, прося быть ближе.
Я придвигаюсь к ней, так чтобы ее мягкая грудь касалась моей твердой.
Провожу языком влажную дорожку по шее – заканчивая ее под самым ухом.
А потом осторожно и нежно, чтобы не спугнуть ее возбуждение, обрисовываю кончиком языка
Она вздрагивает, и по ее коже разбегаются мурашки.
Нравится.
Ей нравится.
Ее ладони движутся ниже, к моему животу и ложатся поверх ткани трусов на напряженный набухший член. Я издаю низкий протяжный стон – просто не сумев сдержаться.
Арина принимает это за поощрение и сжимает ствол ладонью чуть сильнее.
– Тшшшшш… – говорю я ей на ухо, касаясь его только дыханием, но мурашки на ее коже показывают мне, что и этого довольно. – Ничего не делай. Я просто хочу, чтобы тебе было приятно.
– Но…
– Ты мне платишь за удовольствие, поэтому можешь вообще лежать бревном. Не надо стараться отдавать столько же, сколько получаешь.
– Я так не могу!
– Можешь… – шепчу ей на ухо и снова применяю этот нечестный прием – острым кончиком языка прохожусь по чувствительным завиткам уха. Арина дышит чуть чаще и резче. – Делай только то, что усилит твое удовольствие. Я здесь для этого.
Арина. 11
Его руки везде, просто везде.
Гладят, стискивают, прижимают, щекотят, надавливают,
Он снимает с меня лифчик и тут же заменяет его своими руками, взвешивая и покачивая грудь в ладонях. От его прикосновений становится жарко. Не только от прикосновений – от взглядов. Не знаю, можно ли такое сыграть – такое жадное желание в стальных глазах, что я чувствую дрожь во всем теле.
Глеб облизывает большой палец и проводит им по моему соску – шершаво и влажно.
Он словно нажимает какую-то секретную кнопку, которая включает особый режим моих нервов. Где-то в глубине кожи рождается странное ощущение нетерпения и желания. Острый зуд, который под силу утолить только его прикосновениям.
Его пальцы ныряют под кружево трусиков и там, прижатые резинкой к моему телу, осторожно раздвигают набухшие складочки между ног.
Легчайшее касание – и словно удар током.
Я выкручиваюсь, извиваюсь и нетерпеливо хнычу, раздвигая ноги шире.
– Сними, – прошу я его. – Сними.
Улыбка на лице Глеба коварная и многообещающая.
Потому что он и не думает делать, как я говорю.
Он вынимает пальцы, но вместо того, чтобы стащить с меня трусы, кладет руку поверх них и трет кружево об узкую щель, дразня редкими яркими вспышками слишком сильных нажатий.
Подгибающиеся пальчики – вот они.
Все, как он заказывал.