Строго между нами
Шрифт:
— Что молчишь? — спросил он. — Разве я не заслуживаю объяснений?
— Я уже все сказала по телефону, — ответила Тара, чувствуя, как ее сердце замирает от ужаса. — Мы остались танцевать, а потом я переночевала у Изадоры.
— Но почему ты не поехала домой?
«Будь естественной. Все должно быть как обычно», — вспомнила она совет Изадоры.
— Просто мы с Изадорой выпили, и я осталась у нее, — сказала Тара.
— Превосходно! — воскликнул Финн и, вскочив, выбежал из комнаты.
Хлопнула входная дверь. Тара с облегчением вздохнула и закрыла глаза. Она не знала, сколько бы еще смогла
Когда Финн пришел в два часа ночи, Тара спала. Вернее, лежала с закрытыми глазами и делала вид, что спит, что было мучительно трудно. Наконец муж лег, и вскоре его дыхание выровнялось. Финн заснул. Часы у кровати показывали без четверти три. Тара с удовольствием размяла затекшие мышцы, перевернулась на спину, открыла глаза и стала смотреть в потолок. «Ах, если бы я тогда пришла домой часам к одиннадцати, не целовалась бы с Ирвином, — думала она. — Но то, что сделано, уже не изменить», — понимала Тара.
Глава 29
В начале мая на юго-восточном побережье Ирландии, как всегда, стояла изумительно солнечная погода, совсем как в Средиземноморье. Все три собаки Фредди в такое время не любили выходить на улицу и проводили дни на прохладном каменном полу кухни, поднимаясь только для того, чтобы попить воды из своих мисок. Роуз же обожала жару и чувствовала себя превосходно. Она провела в саду на шезлонге так много времени, что ее кожа приобрела золотистый цвет. Благо запас романов у тетушки Фредди был огромен. Роуз читала и читала, иногда наблюдая за пчелами, которые гудели над цветами в саду. В дальней части сада отцветал жасмин, но Роуз все еще чувствовала его сильный аромат, доносимый ветром. На ночь она оставляла окно спальни открытым. Ей нравилось быть ближе к природе. Хотя в родном Мидоу-Лодже в Кинварре ее спальня располагалась на первом этаже, там Роуз почему-то никогда не слышала сверчков, стрекочущих в траве, и лисиц, тявкающих по ночам.
Роуз жила в Каслтауне около пяти недель, но чувствовала себя так, словно никуда и не уезжала отсюда. В ежедневной размеренности жизненного уклада Фредди было нечто успокаивающее. В своих привычках тетушка была далека от каких-либо традиций вообще. Она одевалась вопреки моде с таким упорством, что его нельзя было не заметить. Когда собирались гости, они уже были готовы к фирменной шутке тети — «счастливый горшочек». В один из горшочков, в которых готовились угощения, клались горошки черного жгучего перца, и один из гостей оказывался «счастливым». Тетушка Фредди могла приготовить тушеное мясо по-мароккански, а могла и заказать еду из ресторана, если не было времени на готовку. Единственными постоянными пунктами в планах Фредди были приготовление обедов для пожилых в походной кухне на колесах и еженедельная «ночь покера». Тетушка приглашала Роуз повсюду, где участвовала сама, а когда Роуз отказывалась, что иногда бывало, ничуть не огорчалась.
Впервые за сорок лет Роуз почувствовала, что может делать то, что захочет, и когда захочет. От такой свободы даже голова шла кругом. Ей больше не нужно было быть почтенной миссис Миллер.
Этим утром Роуз была одета в старые шорты цвета хаки, которые дала ей Фредди, и в блузку с короткими рукавами — день обещал быть жарким. Роуз приводила в порядок раскладушку. К ним собирались на уик-энд Стелла с Эмилией, и Фредди предложила, чтобы Эмилия спала на ее старой раскладушке.
— А Стелла может спать с тобой, постель широкая. К тому же в комнате достаточно места и для раскладушки, так что Эмилия будет спать в одной с вами комнате, — с энтузиазмом говорила Фредди.
К сожалению, лучшие дни этой раскладушки давно миновали. Роуз возилась с ней у черного хода, поливая из шланга потемневший от времени брезент, но конструкция все равно оставалась слишком мрачной, скрипучей и ветхой даже для маленькой Эмилии.
Наконец Роуз сдалась и пошла разыскивать Фредди. Та сидела в саду под зонтиком с бокалом диетического лимонада и читала газету.
— Эта раскладушка слишком старая, — сказала Роуз. — Мне придется, наверное, пойти в город и купить небольшую складную кровать.
— Пирожки будешь? — спросила Фредди. — А то все булочки я съела.
Роуз собралась в дом, чтобы переодеться, как вдруг заметила такси, сворачивающее к их дому.
— Кто бы это мог быть? — удивилась Роуз.
Дом тетушки располагался в тихом переулке, где машины были так редки, что Фредди, наблюдая за ними, могла уже точно сказать, к кому едут гости. Она отложила газету и пригляделась.
— Вроде к нам, но мы же никого не ждем, — глубокомысленно заявила тетя. — По крайней мере я не помню, чтобы ждали.
Такое отношение к гостям не могло не вызвать улыбку у Роуз. Фредди никогда не относилась к числу людей, которые суетятся вокруг гостей. Она скорее еще раз почистит пушистый золотистый мех Принни, чтобы он во всей красе встретил гостей.
Такси остановились у ворот дома, и, к удивлению Роуз, из него вышла Адель Миллер. Таксист вытащил из багажника огромный чемодан и понес к дому. Вслед за таксистом осторожно ступала в своих туфлях-лодочках на низком каблуке Адель. В вязаном джемпере с кулоном на шее Адель смотрелась немного неуместно.
Услышав новые звуки, собаки выбежали из дому и с диким лаем начали прыгать вокруг Адель и таксиста.
— Адель, — произнесла Роуз, уже теряя присутствие духа, — зачем ты приехала?
— Приехала, чтобы остаться здесь жить. Надеюсь, все будет в порядке, — сказала Адель. — Я побоялась позвонить, потому что подумала, что ты откажешься принять меня.
Таксист поставил чемоданы и пошел обратно к машине.
— Спасибо, — поблагодарила его Фредди. — Адель, сколько лет, сколько зим! — радостно воскликнула она.