Строговы
Шрифт:
– Эй вы, горлодеры, в амбаре посидеть захотели?! Запрем! Там живо в себя придете!
Богатеи приутихли, забились подальше в угол, однако молчали недолго. Рассказав о том, что в городах власть богатых свергнута и народ установил свои новые порядки, Матвей предложил обществу лишить старосту власти, избрать совет депутатов, объявить незаконным право Юткиных и Штычковых на общественный кедровник и на земли, захваченные мошенническим путем.
Богатеи закричали, затопали ногами. Тимофей Залетный попытался урезонить их, но получил за это удар в зубы.
Вскипел фронтовик. Выхватив у Мартына
Драка завязалась свирепая, и не обошлось бы без крови, если бы не подоспел в этот час на сборную особоуполномоченный губревкома Терентьев.
– Мне поручено организовать в деревнях и селах вашего края советы, свергать старост и старшин, арестовывать пособников мирового капитала и подавлять всякое контрреволюционное сопротивление, – сказал он.
Особоуполномоченный был невысокого роста, с землистым от бессонницы лицом и с быстрыми холодными глазами. Говорил он отрывисто, громко, жесты его были скупы и энергичны, чувствовалось, что он из тех, которые не любят шутить.
Юткинские горлодеры прикусили языки и один за другим юркнули в дверь. Матвей смотрел на Терентьева, сдерживая радость, а тот управлял уже сходом, и с такой уверенностью, будто жил тут вою свою жизнь.
Терентьев прожил в Волчьих Норах три дня. Кроме совдепа, председателем которого был избран Матвей Строгов, он организовал ячейку партии большевиков. Партийная ячейка составилась из четырех человек: Матвея Строгова, Архипа Хромкова, Мартына Горбачева и Тимофея Залетного, который стал большевиком еще в армии.
Оставив Матвею мандат за своей подписью и печатью губревкома, Терентьев поехал по волостям и селам Юксинского края организовывать советы.
4
Через неделю после отъезда особоуполномоченного волченорские большевики всей ячейкой побывали у новоселов, провели митинг, после которого председателем тамошнего совдепа был избран недавно вернувшийся с фронта и тоже ставший большевиком Мирон Вдовин. А спустя месяц Матвей, оставив своим заместителем в совдепе Архипа Хромкова, поехал вместе с Мироном Вдовиным на первый губернский съезд советов.
Вернулись председатели с хорошими вестями: Советская власть побеждала всюду. На съезде Матвея Строгова узнал один из членов губревкома, посещавший в пятом году конспиративную квартиру Соколовского. Через него и Терентьева Матвей добился особого постановления о закреплении права волченорцев и новоселов на кедровник и на все пахотные и луговые земли, которые крестьяне обрабатывали издавна.
К весне вернулось много фронтовиков. Но среди них не было Артема Строгова, и никто из его одногодков ничего не знал о нем. Не зная покоя, металась Анна то к фронтовикам, то к их женам: расспрашивала, прислушивалась к разговорам на селе: не обронит ли кто словечко о ее любимом первенце. Матвей успокаивал жену: скоро-объявится. Но проходили дни и недели напрасного ожидания, и у Анны не высыхали слезы.
Перед пахотой совдеп провел подушный передел земли. Богачи притаились, чего-то выжидали. Во дворах Юткина и Штычкова амбары ломились от зерна, стояли десятки сытых коней, но никаких приготовлений к пахоте и севу не примечалось.
– Ну, поделили земельку? А пахать на женах будете? А засевать придется лебедой? Валяйте на здоровье! Лебеда кишки прочистит, авось дурь из головы выйдет… А вы, – повернулся он к бывшим своим батрачкам, – идите благодарите своего благодетеля – Матвейку совдеповского. Не будет ноне у меня никакой работы для вас. И за мучкой не ходите. В амбарах зерно сгною, а никому ни фунта не дам!
И, хлопнув калиткой, ушел.
В совдепе шли непрерывные заседания, на заседаниях вспыхивали резкие перепалки. Фронтовики требовали расправы с богачами. Матвей Строгов колебался: не зная, законны ли будут такие действия теперь.
Все сомнения разрешил тот же Терентьев. Ранним весенним утром нагрянул он в Волчьи Норы с пятеркой конных красногвардейцев. Был он теперь в кожаной тужурке, с портупеей через плечо, и называл себя комиссаром. Пока Терентьев пил чай у Строговых, Максим с одним из красногвардейцев успел объехать село и созвать волченорцев на митинг.
На косогоре у церкви Терентьев выступил с короткой, но сильной речью. Он сообщил о том, что Советская власть установила твердые цены на хлеб. Но кулаки и спекулянты не продают хлеб по этим ценам, они прячут хлеб, хотят задушить революцию голодом. Сам Ленин призывает трудовых крестьян стать хозяевами своей жизни, помочь рабоче-крестьянскому правительству.
Фронтовики, как только услышали такие слова, бросились по домам и, вернувшись с винтовками, присоединились к отряду красногвардейцев.
В два дня закрома купца Голованова, Штычкова, Юткиных и других богачей были очищены. Терентьев часть зерна оставил в распоряжении совдепа, для раздачи на семена беднейшим хозяйствам, с остальным снарядил большой обоз и под охраной красногвардейцев отправил в город. Сам же комиссар, сказав старшему отряда, что успеет пять раз догнать обоз, решил на несколько часов задержаться в Волчьих Норах и по дороге заехать еще в Соколиновку.
На заседании совдепа комиссар посоветовал именем революции конфисковать у кулаков лошадей, клади необмолоченного хлеба и помочь безлошадным, беднякам и семьям фронтовиков. Попрощавшись с членами совдепа, как со старыми друзьями, и потолковав еще несколько минут с мужиками на улице, Терентьев вскочил в седло и поскакал за околицу.
А на следующий день братья Бакулины, поехавшие в лес за дровами, нашли труп комиссара в логу под Соколиновкой.
Волченорский совет принял решение: арестовать и препроводить в губернию Евдокима Юткина и Демьяна Штычкова. Тимофей Залетный с группой фронтовиков тотчас произвели арест, и обоих главарей волченорской кулацкой банды в тот же день увезли в город. Редкий в Волчьих Норах не одобрил этого шага новой власти. В том, что Юткины и Штычковы замешаны в убийстве Терентьева, на селе никто не сомневался.