Строговы
Шрифт:
Эхо подхватывало голос Матвея и разносило его по всему партизанскому лагерю.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
1
Эти дни не прошли, а пронеслись как ураган. Оглядываясь на прожитое, Максим Строгов с удивлением думал:
«Неужели все это было?!»
Однажды к Строговым вломились солдаты. Испуганная Анна в первую минуту не могла слова вымолвить.
– Не бойся, тетушка, мы тебя не тронем, а сына собирай.
– Зачем он вам? – еще более испугавшись, спросила Анна.
– Призыв в солдаты объявлен.
– Какой из него солдат? Он еще малолеток, – попыталась отстоять Анна сына.
– Собирай! – пристукнул солдат прикладом.
Анна сложила в мешочек харчи, бельишко и пошла вместе с Максимом на сборную.
В сборной уже теснился народ. Максим увидел тут всех своих одногодков.
Стали подтягиваться подводы. Колчаковская армия нуждалась в резервах, и новобранцев было приказано отправить без промедления.
Прощаясь, Максим шепнул:
– Мама, я все равно убегу.
Анна тяжело вздохнула: посоветоваться бы с Матвеем, да где его возьмешь – сидит где-то в буераках и глаз не кажет.
– Смотри, сынок, как лучше, – проговорила она, и Максим понял, что мать не против его намерения.
Но сбежать оказалось не просто. До города новобранцев сопровождал многочисленный конвой, а там их сразу же погрузили в красные вагоны и повезли в другой город. Здесь их разместили в казармах, обнесенных колючей проволокой, и стали спешно обучать военному делу.
Только недели через две представился подходящий случай: Максима и Андрея Зотова фельдфебель рано утром послал с одним старым солдатом на склад за обмундированием для новобранцев. Склад помещался далеко, в подворье какого-то купца. Когда солдат ушел искать каптенармуса, Максим и Андрей вышли со двора и бросились за угол…
Максим продал на толкучке свой дождевик, сшитый из старого, но еще крепкого брезента. Пачка обесцененных керенок, вырученных от продажи, едва уместилась в просторном кармане его штанов.
Толкучка находилась на краю города, на грязной площади.
Длинноногий Андрей шагал так быстро и широко, что Максиму приходилось почти бежать за ним.
Еще за квартал до пристани беглецы услышали гул человеческих голосов, а потом увидели у билетной кассы бушующую толпу. Бабы, ребятишки, мужики, навьюченные мешками, сумками, берестяными лукошками, с криком и руганью лезли друг на друга, стараясь протискаться к билетной кассе.
Андрей вырвал из рук Максима пачку денег и бросился в толпу, расталкивая всех, кто попадался на пути.
Максим подошел к трапу, ведущему на пароход, и, нетерпеливо глядя на толпу, стал ждать Андрея.
Непрерывным потоком
Над пароходной трубой взвился белый кудреватый пар, раздался хриплый свисток. Толпа, сминая контролеров, с криками, руганью устремилась по сходням на пароход.
Максим вытянулся насколько мог, глазами отыскивая Андрея в толпе. В эту минуту решалась их судьба.
Пароход с шумом спустил пары. Капитан поднял рупор и крикнул вахтенному матросу:
– Отдай носовую!
Потом склонился к трубке и отдал команду:
– Назад, тихий!
Лениво зашлепали плицы по воде. Пароход медленно стал поворачивать нос к фарватеру реки. Максим опустил голову: «Все пропало».
Прошло еще с полминуты. Андрей, мокрый от пота, выскочил из толпы у кассы, в руке он держал билеты.
Не дожидаясь его, Максим побежал по борту пристани и с разбегу прыгнул на корму парохода. Андрей кинулся вслед за ним, но в нерешительности остановился. Расстояние между пароходом и пристанью увеличивалось с каждой секундой.
– Прыгай скорее! – крикнул Максим.
Рискуя сорваться в воду, Андрей прыгнул. На палубе первого класса испуганно взвизгнула дама. Вахтенный матрос, стоявший у кормовой лебедки, выругался.
Максим подтолкнул Андрея, и, шмыгнув внутрь парохода, они скрылись среди пассажиров. У машинного отделения они остановились. Здесь громоздились поленницы дров, пахнувших смолой. Максим предложил Андрею залезть на поленницы и устроиться там. Так и сделали.
На ребристых поленьях лежать было неудобно: острые кромки и сучья впивались в бока, но зато здесь беглецов никто не видел, а они видели всех.
С полчаса они наблюдали за пассажирами, приглядываясь и про себя отмечая тех, кого следует опасаться.
Обоих беспокоила мысль о еде. Большой пачки денег, вырученных от продажи дождевика, только-только хватило на билеты.
Запах жареного мяса, доносившийся из кухни, разжигал голод. К тому же мимо поленницы то и дело сновала официантка. На медном сияющем подносе она проносила в салон первого класса судочки с супом и жареным мясом.
Андрей долго лежал молча, глотая слюну. Наконец он не выдержал и, поднимаясь, сказал:
– Ты, Макся, карауль тут место, а я на охоту пойду. – И, увлекая за собой дровяной мусор, спрыгнул вниз.
– Э, медведь! Сосновой коры в чай насыпал! – закричали на него снизу.
– Слаще будет! – пошутил Андрей.
Максим лежал на боку и глядел в машинное отделение. Вдруг он услышал громкий, почти радостный голос:
– Андрюха! Далеко ли путь держишь?
«Провалились», – мелькнуло в уме Максима, и он вскочил как ошпаренный.
Андрей стоял смущенный и вспотевший, а бородатый старик тормошил его, забрасывая вопросами: