Строители
Шрифт:
Наконец, когда мы уже делаем лихой поворот у Моссовета, Коля говорит:
— У Сергея Платоновича Николай Иванович…
— Николай Иванович?! — удивляюсь я. — Еще кого-нибудь вызывают?
Водитель притормозил машину. Он удовлетворен — разговор принимает обычное направление.
— Вроде…
— Большое совещание? — с надеждой спрашиваю я.
Коля усмехается — они все одинаковые, вызываемые!
И этот такой же, держался-держался, а в конце перепугался.
— Нет, вас и Померанцева.
— Всего-то! — машинально восклицаю я. — Спасибо, что
— Пожалуйста, — насмешливо отвечает водитель. Его ответ переводится примерно так: «Благодарить, уважаемый, рановато. Вот когда выйдешь целым…»
Я привычно ошибаюсь: тяну входную дверь из стекла на себя. (Тут раньше была чудесная дубовая дверь, спокойная-спокойная!) Дверь нервничает, не поддается. Тогда я толкаю ее вперед и проскальзываю, пока она мстительно несется вслед. Быстро поднимаюсь по мраморной лестнице.
— Вас уже ждут, — сухо говорит секретарь.
— Так я… — неловко начинаю оправдываться. — Можно?
— Пожалуйста. — У секретаря той в точности как у водителя.
…Через сорок минут я вышел из главка… Я должен был оставить все: любимую работу, коллектив, свои планы. Так требовало дело.
Сколько раз я ходил по улице Горького: вверх к главку — настороженный, в ожидании неприятностей и все же с надеждой, что неприятностей не будет; вниз — озабоченный, как решить, казалось, неразрешимые задачи. Вот и сейчас…
— Понимаю, понимаю, — сказал Николай Иванович, — вы имеете право задать ряд вопросов, в том числе главный: почему именно вам предлагают такую «щепетильную» должность. Отвечу прямо, хотя и не совсем ясно: так нужно. Добавлю только, что вопрос обсуждался, все взвешено.
Заместитель председателя Моссовета вел разговор так, что не оставлял мне никаких лазеек. Даже испытанное «хорошо, я подумаю, посоветуюсь» вызвало у него одобрительную усмешку:
— Так, очень хорошо! Мы, выходит, не ошиблись. У вас большие дипломатические задатки.
— Ну ладно, — попробовал я наступать с другого конца, — предположим, я соглашусь, — кто мне будет помогать? Ведь опыта такой работы нет. К вам приходить, что ли?
Николай Иванович покачал головой:
— Нет.
— Почему?
— Потому что я не смогу вам помочь, я тоже не знаю.
— Кто же знает? — дожимал я.
— Пока никто.
— Мы зря теряем время, — вдруг вмешался начальник главка Сергей Платонович. — Я формулирую. — Он холодно посмотрел на меня. — Вы идете на совершенно незнакомую работу — раз, работа незнакома не только вам, но всем московским строителям…
— Не только московским, — мягко поправил Николай Иванович.
— Хорошо. Но и всем советским строителям…
— Не только советским.
Начальник главка досадливо поморщился, но сдержал себя.
— Согласен и на это. Работа незнакома не только вам, но и всем строителям… — Он подождал, не последует ли и теперь поправки, но Николай Иванович молчал. — Два! — резко произнес Сергей Платонович. — Вы будете начальником строительства, но без административных прав. Дай вам их, вы отвлечетесь от основного задания.
— Но как же тогда… — начал было
— Повторяю, никаких прав — это три! Влиять на всех только авторитетом специалиста. И наконец, последнее, — начальник главка встал, — никаких ошибок тут быть не может. За ошибку не накажем, а просто с треском снимем с работы. Это вам понятно?.. А теперь отвечайте: идете вы на эту работу? Прямо: да или нет? — резко спросил он.
— Да! — так же резко ответил я.
— Ну вот и молодец! — Он, очевидно, не рассчитывал услышать такой ответ, поэтому впервые позволил себе улыбнуться, скупо и как бы чуть смущенно, словно извиняясь перед самим собой, что на минуту сбросил с себя строгость. Строгость, которая, как он, очевидно, считал, нужна в его работе всегда.
— Идите сюда, — уже мягче сказал начальник главка. Он показал на планшет, который почему-то стоял на стуле. — Это эскиз вашего здания.
Он так и сказал — «вашего» и по привычке помрачнел. Я уже приготовился к обычному замечанию: «Медленно строите» — и начал лихорадочно соображать, на кого из субподрядчиков свалить вину, но тут же опомнился. Взгляд Сергея Платоновича тоже прояснился.
— Хотел спрашивать с вас. — Начальник главка усмехнулся, а Николай Иванович рассмеялся. Он тоже подошел к эскизу. — Вот оно, здание. — Начальник главка пристально посмотрел на чертеж и добавил то, что я потом слышал каждый день и буду, наверное, слышать всю жизнь: — Вроде книга раскрытая. Правда?
— Похоже, — не очень уверенно согласился я.
— Здание, конечно, сложноватое, но не в этом главная сложность. Главное — заказчик, Совет Экономической Взаимопомощи. — Он вдруг усмехнулся: — А вы знаете, какие страны входят в СЭВ?
— С чего мне начинать? — вместо ответа спросил я.
Николай Иванович поднялся, посмотрел на эскиз, вздохнул (на эскизе небо было голубое-голубое, и солнце жарило вовсю):
— Решите для себя основной вопрос: будете ли вы привлекать на строительство рабочих других стран СЭВ? Подумайте хорошо, от этого многое зависит.
На проспекте Маркса подул холодный ветер. Погода начала пунктуально выполнять прогноз — приказ своего начальства. Через неплотно пригнанные облака выглянуло хилое, словно сморщенное, солнце. «Я еще существую, друзья… Я еще приду», — обещало оно. Но ему уже не было веры. Люди поднимали воротники, спешили скорее добраться до доброго, испытанного друга — метро, где нет холодного ветра, дождя-снега, а столбик термометра застыл на цифре 16.
Я все шел. Было такое чувство, будто что-то я не сделал, а должен был обязательно сделать… Ах да! Нужно посмотреть место строительства.
…Много раз приезжал я так на будущую стройку, и всегда возникало у меня странное, не совсем понятное чувство. Вот тут еще живут люди. Любят, болеют, дружат, ссорятся, намечают, может быть, поправить и покрасить, как у соседей, старенький забор… В окнах занавески, а перед домом скамейка, видавшая виды. Вечером тут сидят парочки, а в выходной день — пожилые женщины, положив на колени натруженные руки…