Строки ценою в жизнь
Шрифт:
– На здоровье, Изольда Матвеевна, – улыбнулась Нинель, и когда старушка отошла от нас, игриво посмотрела на меня. – Я не ведьма, не съем тебя. Пойдем.
Я и правда после того, как увидела, что к ней с таким уважением обратилась пожилая дама, немного осмелела и улыбнувшись пошла за ней в дом.
Поднявшись на второй этаж в сопровождении шофера, который с насмешкой посматривал на меня, я спустя несколько минут сидела в шикарной гостиной и рассматривала женщину, с которой познакомилась. Передо мной была молодая, привлекательная особа лет тридцати пяти, с красиво завитыми волосами каштанового оттенка, едва доходившими ей до плеч. Роста она была высокого, и ее точеная фигура с пышным бюстом невероятно грациозно парила по комнате, пока она накрывала на стол.
– Лилии, моей домработницы, сегодня нет,
– Спасибо, – я неуверенно взяла чашку в руки и осторожно отпила из нее.
– Ну, а теперь я слушаю, – улыбнулась Нинель. – Что стряслось у такой красавицы?
– Да уж, красавицы, – улыбнулась я, и окинув взглядом женщину, подумала, что на ее фоне я просто мышь несуразная.
Я вкратце рассказала свою историю и когда закончила, Нинель закурила сигарету в длинном мундштуке и молча разглядывала меня несколько минут.
– Да уж, не ожидала я от Людмилы такого, – проговорила она. – Всегда такая приветливая, такая на вид добрая и отзывчивая. А вон какая гадюка на самом деле. Противно прям стало после твоего рассказа, – выдохнула она густой клубок дыма и загасила сигарету.
– Да я и сама в душе, если честно, понимала, что все этим и закончится. Но надеялась, что все будет иначе и она хоть немного поможет мне здесь. А теперь вот не знаю, что и делать, – грустно опустила я глаза.
– А ты чем занималась раньше? – спросила женщина. – Кроме как работала на заводе.
– До случившегося с папой я в институте училась на переводчика немецкого и французского языков. Потом бросила, поскольку попала под негласную травлю из-за того, что случилось с отцом. Мама решение приняла вернуться в город, где они раньше с папой жили. Потом она заболела, и я пошла работать на завод. Ну и еще я очень хорошо стреляю, но это так, хобби. Меня отец научил, – улыбнулась я.
– Ну, насчет стрелять, это пусть хобби и будет, – засмеялась Нинель. – А вот знание языков – это похвально и пригодится. Ты не хочешь пойти официанткой работать в одно заведение? Зарплата приличная, работа не пыльная. И иностранные языки как раз кстати будут. Туда часто иностранцы захаживают, которые по тем или иным делам приезжают в Москву, и мне приходится брать их на себя, поскольку девчонки и пары слов связать не могут порой. Ну, а пожить можешь у меня, пока не освоишься и не решишь, где тебе лучше остановиться, – проговорила она и подойдя ко мне приподняла мое лицо за подбородок, пристально разглядывая.
– Официанткой? – пожала я плечами. – Я могу, только мне подучиться сначала надо, я ведь не представляю даже, что это такое.
– Научишься, – улыбнулась женщина, явно довольная тем, что я согласилась. – А теперь снимай свою одежду, уж больно жалко ты в ней выглядишь. Да прими ванную, а я пока подберу тебе что-то из своего гардероба. У меня девчонки все как куколки, и ты должна быть такой же, – провела она меня в небольшую спальню. – А жить будешь здесь. Это комната моей сестры младшей, но она замуж вышла да к мужу переехала, так что комната пустует.
Затем она протянула мне красивый длинный шелковый халат и провела в огромную ванную комнату, где, набрав воду с душистой пеной, улыбнувшись закрыла дверь. Я расширенными от восхищения глазами окинула взглядом комнату и проведя рукой по красным кубикам плитки на стене опустилась в воду, блаженно закрыв глаза. Спустя пол часа, я с улыбкой вышла из ванной, закутав волосы в пушистое полотенце. Постучавшись в комнату к Нинель, я осторожно заглянула внутрь и сказала:
– Я освободила ванную и все там вымыла.
– Ну ты Золушка моя, – улыбнулась женщина, отбрасывая в сторону какой-то журнал и вставая с шикарной кровати. – А теперь садись сюда, – указала она на стоящий около туалетного столика стул, сняла с моей головы полотенце и начала расчесывать волосы, рассматривая меня в отражение в зеркале. – Ты очень красивая, Валерия.
– Да какая я там красивая, – усмехнулась я такому комплименту от этой действительно потрясающей женщины.
– Молодая ты еще просто и не видишь своих достоинств, – засмеялась она. – А я вот вижу
– Нет, какое там мне замуж, с такой-то историей, – опустила я глаза, поскольку понимала, что не каждый возьмет на себя такую ношу в лице дочери врага народа.
Нинель едва уловимо улыбнулась и наклонившись взяла меня за подбородок, заставив посмотреть на себя в зеркало:
– За то, чтобы такая девочка была у мужчины, многие, очень многие могут и закрыть глаза на то, что твой отец попал в такую историю. Просто нужно правильного мужчину найти тебе. Не простого. Для которого не столь важно будет твое прошлое. И запомни, если мужчина хочет обладать женщиной, он не посмотрит ни на что, – чмокнула она меня в щеку и продолжила расчесывать волосы.
– А вы замужем? – осторожно спросила я, поскольку по тому, как она рассуждала, мне почему-то казалось, что у нее мужчин просто немеряно, а вот мужа нет.
– Нет, уже не замужем. Я вдова, – сказала она улыбаясь, и увидев недоумение на моем лице добавила, – муж был старше намного. Он был обеспеченный человек, я была в затруднительном положении и когда он предложил мне брак, я согласилась. Мне тогда семнадцать лет было. Ребенок этакий с широко раскрытыми глазами. Мужа я не любила, но он многое мне дал. Он из того ребенка сделал уверенную в себе женщину, идущую напролом во всем. Он привил мне любовь к себе, уверенность и силу. Ну и, конечно, после смерти он оставил мне недюжинную сумму денег. Не попадись он мне тогда на моем пути, не знаю я даже, что бы со мной было. А так, сама видишь, – улыбнулась она, окинув взглядом шикарную спальню. – Вот почему я и говорю, что нужно тебе подыскать правильного мужчину. У меня ведь тоже семья какая была. Отца раскулачили, нас у матери десять детей. Как мы, бедные, росли, я сама не представляю. Трудно очень было. Помню праздник, а у нас на столе кроме каши пшеничной ничего нет. Да и той были рады безмерно. Я постарше была, в колхозе работала за гроши, чтоб выжить да матери помочь. Помню бухгалтер отправила меня в Москву с документами каким-то. Я рот раскрыла, иду, по сторонам глазею, и вдруг машина! Чуть не сбила меня. Я упала и от испуга разревелась, а Герман вышел тогда из машины, на руки подхватил да в больницу. Там сказали, что все со мной хорошо, только напугана очень. Потом он в ресторан меня повел и смотря, как я неловко ковыряю вилкой салат в тарелке, улыбнулся да научил правильно приборами пользоваться. Мне помню стыдно так было. Где я, деревенщина, и где ресторан столичный, – засмеялась она. – Долго он, помню, смотрел на меня, слушая, как я щебечу и смехом заливаюсь, рассказывая ему всякие истории из нашей непростой жизни. Потом просто поцеловал мне руку и замуж предложил выйти. Я испуганно посмотрела на него, а он мне: «Я бы просто жить со мной предложил, да только ты ведь не согласишься. Поэтому, выходи за меня замуж». Ему тогда лет пятьдесят было, но красивый он был несмотря на возраст очень. Я поглядела на него и в голове промелькнуло, что если не соглашусь, то в деревне просто погибну от жизни такой, поэтому и сказала да. Человек он непростой был, не то слово, но я ему благодарна очень за то, что вытащил всех моих братьев и сестер из нищеты. Благодаря ему они и выучились, и в люди выбились. Кто врач, кто учитель, ну а кто и в деревне, конечно, остался уж по собственной воле. Ну, а я вот теперь одна. Молодая, красивая и богатая, – проговорила она, отложив расческу в сторону.
– Да, история какая у вас невероятная, – улыбнулась я, заплетая волосы в тугую косу. – А это место, где работать вы мне предложили, что это за заведение?
– Завтра все увидишь, – ответила Нинель. – Оно мне досталось от мужа. Поначалу хотела отказаться от него да продать, но потом посмотрела пару месяцев да решила оставить, уж больно мне по душе оно пришлось. А теперь иди отдыхай. Утром я уеду на несколько часов, ты может еще спать будешь, а когда вернусь, то заберу тебя и поедем, посмотришь на свою новую работу. И не переживай, – потрепала она меня по щеке, – не понравится или еще что, то будем думать уже о чем-то другом. Но я думаю, что ты справишься, – протянула она мне красивую ночную рубашку, пахнущую лавандой.