Строптивая невеста. Любить нельзя убить
Шрифт:
— Не разводи паранойю, Гельмут. Третий в очереди — Фаби, а мой сын, если ты не забыл — дракон. Так что Курту в любом случае ничего не светит. Он всего лишь пятнадцатый. Или шестнадцатый?
— Что-то не припомню, чтобы такие мелочи кого-то когда-то останавливали! Так. Люди. Ты понял задачу?
— Понял, ваше величество.
— Вот и хорошо. Да, будь любезен, проследи, чтобы Курт или кто-то еще не завербовал княжну Волкову-Мортале!
— Да, мой король.
Барготовы подштанники. У Гельмута обострение паранойи. Убить, что ли, эту дурную девицу самому? Свалить на недобитых мессеров,
— И чтобы ни один волос не упал с головы Ольги! Эта дерзкая девица еще поймет, что потеряла!
— А она потеряла?
— Бар-р-ргот! Нет! Она выйдет за меня, как миленькая. По любви выйдет не будь я... что так смотришь, Люци? Думаешь, я не сумею влюбить в себя какую-то строптивую девчонку?
— Я ни секунды не сомневаюсь в вашем величестве.
— И правильно делаешь.
— Как бы я посмел, ваше величество? И ведь в конце концов, вы всегда можете попросить помощи у принцессы Эммы Бастельеро-Хаас. .. — на последних словах Людвиг тихонько отступил к двери.
— Бар-рготова мать! — зарычал Гельмут и что-то швырнул ему вслед.
Ну, «что-то» все равно попало в дверь, так что не важно, что это было.
Хоть Людвиг и не совсем Баргот, но его матушка... по крайней мере — старшая сестра Барготовой. А то и сам Баргот во плоти.
ГЛАВА 7. О троллях, фуриях и убийствах
Ольга
Студенческое общежитие находилось здесь же, на территории АМН. Только сейчас, выйдя из главного корпуса и толком оглядевшись, Ольга оценила размеры академгородка. Это в самом деле был целый город внутри города: с садами и парками, оранжереями, конюшнями, мастерскими, жилыми и научными корпусами. По дороге к строгому пятиэтажному зданию, окруженному садом, они прошли даже вольеры с какими-то диковинными животными, не факт, что родившимися в этом мире.
В самом общежитии ничего выдающегося Ольга не заметила, ну, не считая разнообразных и разноцветных растений, сплошняком оплетающих фасад. Кое-какие из них походили на синий и оранжевый виноград, другие — на металлически позвякивающий плющ, кое-где торчали крупные цветы с зеркальной сердцевиной, поворачивающие головки за солнцем...
— Ой, это же драконий сон! — позабыв о манерах, внезапно заверещала Элиза и бросилась к какому-то невзрачному кустику.
Но едва она ступила на траву, раздался механический голос:
— Ходить по газонам запрещено. Вернитесь на дорожку. Ходить по газонам...
Ольга поморщилась, настолько голос был противным. Словно скрип ногтями по стеклу. А главное — он не умолк до тех пор, пока Элиза не сошла с травы обратно на мощеную дорогу к общежитию. Ужасно раздосадованная и смущенная.
— Убью Роберта, — проворчала она.
— За что? — поинтересовалась Фифа.
— Это... семейное дело, — фыркнула Элиза слишком кровожадно для целительницы. А Ольге объяснила: — Здесь растут редчайшие образцы флоры со всех континентов. И особенно удачные работы выпускников Зеленого факультета. Драконий сон...
— Тебе
— Я бы не отказалась, но...
— Для этого необязательно ходить по газонам, — заявил нахал.
Вытащив из рукава странного вида нож, что-то над ним шепнул, на миг окутался багровой дымкой темной магии и метнул нож к кусту. Фифа ахнула — не то восторженно, не то испуганно. А Ольга внимательно проследила за полетом ножа туда и обратно, прямо в руки Морису. Вместе с веточкой пресловутого драконьего сна. Которую Морис тут же с поклоном подал Элизе, правда, кинув при этом самодовольный взгляд на Ольгу.
— Прошу, мефрау.
— Благодарю, — чинно кивнула бриттка и бережно убрала веточку в ридикюль.
— Так-так. Только поступили, и уже нарушаете? — тут же послышался строгий, но вполне живой голос с легким франкским акцентом. Из-за пышного дерева с фиолетовыми листьями выглянула изящная шатенка в модной шляпке с вуалеткой и погрозила Морису пальцем, затянутым в кружевную перчатку. — Вы далеко пойдете, юноша. Если вас не отчислят в первом же семестре.
Морис недовольно скривился, но тут же галантно улыбнулся:
— Фрау Курт, какая приятная встреча.
— Не уверена, что приятная, шевалье... хм... Бюсси, — фрау Курт так произнесла его фамилию, что даже глухому стало бы понятно: она фальшивая, а сама фрау предпочла бы увидеть Мориса где-нибудь на кладбище под надежной мраморной плитой. — А вы — мефрау Вульф... О, уверена, вам будет очень интересно здесь учиться.
От этого обещания у Ольги по спине пробежал холодок. Ей уже было очень интересно, что же здесь такое творится и чем успели Морис и Ренар насолить супруге доктора Курта. И какая же их настоящая фамилия? Что-то такое у нее вертелось, связанное с именем Соланж, но пока не складывалось в цельную и правдоподобную картину.
— Благодарю, фрау Курт, — сдержанно кивнула Ольга.
— Тори, милая, называй меня просто Тори. А вы?..
До того молчавший Ренар представил ей Элизу и Фифу, а затем фрау Курт вызвалась проводить их до комнаты комендантши. По дороге она щебетала без умолку: о том, что в студенческую столовую можно ходить в любой день, кроме четверга, что лазить по таким заманчивым лозам не стоит, некоторые из них плотоядны и ядовиты, что жить первокурсникам придется на пятом этаже, а посещать женское крыло мужчинам можно только до семи вечера, а комендантша общаги — настоящая фурия, и это не фигура речи, она в самом деле фурия...
Прервал ее щебет грозный голос, слишком низкий и хриплый для женщины:
— Это кто еще тут фурия, — раздалось из темноты коридора.
— Ой, — сказали в один голос Ольга с Элизой, а Фифа слегка взвизгнула.
Под потолком зажегся слегка дрожащий свет. А под светильником обнаружилась весьма колоритная дама с ярко-фиолетовой высокой прической, одетая в черное пышное платье и ужасные грубые ботинки на толстой подошве. На ее мускулистых руках были перчатки без пальцев, за ухом торчала отвертка, а в волосах — тлеющая сигарета в длинном костяном мундштуке. Сама она стояла на стремянке, а стремянку придерживал... придерживало... Нечто человекоподобное, но зеленое и словно грубо вытесанное топором.