Строптивая невеста. Любить нельзя убить
Шрифт:
Ольге даже смешно стало: значит, висеть на шее у принца Гектора ей нормально, а тут вдруг смущается. Как будто вот прямо огромная разница.
— А это наш однокурсник, Ренар. Темный маг, — вежливо, но холодно представила его Ольга.
Гельмут оценивающе оглядел Д'Амарьяка, признал не особо интересным и кивнул. Этак снисходительно.
— Для меня большая честь, — поклонился Ренар.
— Рад знакомству, — вежливо соврал Гельмут, явно знающий фамилию горбуна, и отвернулся к Ольге. — Дорогая моя, позвольте проводить вас...
— Нас с Элизой, дорогой, — поправила его Ольга. — Вы представляете,
— О, это требуется немедленно исправить! — просиял Гельмут. — Милая Элиза, прошу вас...
Ольга облегченно выдохнула. Гельмут был на удивление мил, Морис с Фифой очень кстати не появились, Ренар с достоинством принял поражение — даже не попытался никого проклясть или сказать гадость. Впрочем, если бы сказал, наверное, Ольге было чуть проще. Она бы не чувствовала себя так, словно явилась на дуэль с первокурсником верхом на драконе. Все же как-то получилось... нехорошо. Горбатый мальчишка Д'Амарьяк совсем не соперник взрослому красавцу— королю. Совсем-совсем.
Правда, не очень понятно тогда, почему Ольге вдруг стало страшно. Чуть-чуть. Самую капельку. И вовсе не за себя.
ГЛАВА 15. О мышах, темных магах и прочих паразитах
Ольга
После завтрака задумчивая Элиза убежала на встречу с деканом целителей. А Ольга, заперев дверь, достала свою первую улику, чтобы в тишине и без свидетелей изучить подозрительный кулон и записку. Записка была до глупого банальной.
«Коварный совратитель и обманщик. Люблю. Жить не могу. Вот умру, и будешь плакать».
Дура! Лучше бы прокляла кобеля на бездетность, чем травиться. Записку Ольга брезгливо отложила в сторону, но выбрасывать не стала, заложила в новенький учебник по некромантии, который еще пах типографской краской. Стопки учебников ждали их с Элизой под дверью, когда они вернулись с завтрака.
На удивление милого, спокойного и приятного завтрака. Гельмут показал себя с неожиданной стороны. Для начала — он явился почти без охраны, сам вел шикарный черный мобиль с хромированными крыльями. Ни разу не заговорил о текущей политике, зато засыпал обеих девушек комплиментами и рассказал пару десятков забавных случаев о сильных мира сего. В целом Ольге даже понравилось. Не столько даже общество Гельмута, сколько неподдельная радость и смущение Элизы. Было такое впечатление, словно за ней, дочерью одного из самых влиятельных бриттских герцогов, никто толком и не ухаживал. Только ради нее Ольга даже почти не язвила, хотя подмывало. Еще как подмывало. Да за все полгода, что она гостила в Виен, Гельмут не провел с ней столько времени наедине, сколько сегодня! Все их беседы сводились к обсуждению погоды и благотворительности под бдительными взорами статс-дам и прочих министров.
Не то чтобы Ольга всерьез на это обижалась, но... наверное, стоило радоваться тому, что Гельмут умеет быть галантным кавалером и дает себе труд это ей показывать. Правда, ехидный внутренний голос подсказывал, что не сбеги она — и не увидела бы его с новой стороны.
А, не суть. Раз жених решил завоевывать ее по всем правилам галантного искусства, следует не нос воротить, а наслаждаться. Может быть даже подсказать Гельмуту,
В общем, настроение после завтрака было хорошее, но почему-то совершенно не романтическое. И куда больше Лизиных восторгов «таким милым Гельмутом» Ольгу интересовал добытый у гэльсов кулон, который она села изучать, даже не переодев брючный костюм.
Банальный, скучный кулон в виде половинки сердца. Типичный дар влюбленного (или притворяющегося влюбленным) мужчины даме своего сердца. Таких кулонов было в каждой ювелирной лавке по дюжине, и различались они лишь пробой золота и стоимостью самоцветов.
Кстати, этот кулон оказался внезапно дорогим. Даже, пожалуй, в чем-то оригинальным. Форма обычная, работа тонкая и старая, примерно века так позапрошлого, но ничего особенного, а вот камень — редкий. Можно сказать, редчайший. На вид невзрачный, мутно-серый с прозрачными прожилками, неправильной формы камешек назывался «слезой дракона» и стоил примерно как мобиль его величества. И очень удачно, что вчера Ольга почти не держала кулон в руках, а то бы камень засветился и гэльсы наверняка не отдали ей такое сокровище.
«Слезы дракона» ценились за одну крайне интересную особенность. При длительном контакте с одаренным человеком камни напитывались магической энергией и начинали светиться, причем цвет полностью и подробно отражал все нюансы дара. Такие камни традиционно использовали для выявления и оценки магического дара. В семье Волковых «слеза» украшала собой родовой перстень, но последней, кто его носил, была прабабка Елена, достаточно сильная для того, чтобы «слеза дракона» сияла на ее пальце пронзительно-зеленым светом. Мать Ольги не желала демонстрировать слабый дар, а Ольге родовой перстень не полагался, пока она всего лишь наследница.
О второй же особенности «драконьих слез» Ольга слышала мельком, от той же самой прабабки в далеком детстве. Красивую легенду о соединенных судьбах, истинной любви, божественном свете и великом даре. К сожалению, прабабка умерла слишком рано — Ольга была слишком мала, чтобы задавать правильные вопросы, да и саму легенду она запомнила довольно смутно. Теперь же намеревалась порыться в библиотеке, попытать мастеров-артефакторов и все выяснить. Потому что не мог же этот кулон попасть ей в руки просто так!
Постановив начать библиотечные раскопки прямо сегодня, Ольга взяла кулон в руки и посмотрела на просвет. Подаренная прабабушкой Еленой заколка на мгновение потяжелела, сообщая об остаточных следах темной магии.
Ольга невольно улыбнулась: ее подозрения, что с кулоном все непросто, подтвердились!
А подробный, с лупой, осмотр и вовсе ее обнадежил.
Весь кулон покрывали мелкие царапины, даже камешек был чуть выщерблен. Словно его кидали обо что-то очень твердое. Даже интересно, обо что? Ведь драконьи слезы прочны почти как алмаз! И эти царапины, сплошь покрывающие заднюю поверхность, где традиционно делают гравировку с именем второго возлюбленного.