Строптивая невеста. Любить нельзя убить
Шрифт:
Потому что Волковым-Мортале не нужен вульгарный блеск.
— Пока я учусь здесь, вы можете называть меня просто мефрау Брильен, — задрала нос Фифа, поняв Ольгу совершенно неправильно. — Но не думаю, что это надолго. Не позднее следующего лета я выйду замуж и стану мадам Д'Амарьяк.
Вот тут Ольга невольно вздрогнула. Названная Фифой фамилия подействовала, как раскаленный штырь, воткнутый в ногу. Д'Амарьяк! Тот самый мерзавец, из-за которого род Волковых-Мортале проклят! Сам же он, то есть его потомки — процветают, женятся на богатых дурах и производят на свет детей. Много детей. У
Внутренне кипя от ярости, Ольга даже прослушала что там Фифа несла на тему блестящего жениха, великолепной свадьбы и приглашенных царственных особ. Зато ее внезапно посетила мысль: если Фифа близка с женихом, тот может навестить ее в Академии. Тогда Ольга наконец-то увидит хоть одного из своих кровных врагов, и не будь она Волковой, отомстит! Ради этого она даже готова потерпеть Фифу с ее задранным носом и не проклясть ее прыщами и облысением прямо сейчас.
За своими мыслями она даже не придала значения страдальческой гримасе Мориса Бюсси, вынужденного слушать Фифино хвастовство. С этим она разберется потом. Собственно, все — потом. Как минимум после экзаменов и распределения по курсам.
— ...пусть твой великолепный жених и показывает тебе Виен, — услышала она насмешливый голос все того же Мориса.
— Ну! Морис, тебе не идет эта глупая ревность. Я же не виновата, что ты — не Генрих Рене Ма... Мо... э... Мишель Д'Амарьяк, виконт Дебюсси-Курбе. У него такое длинное имя, никак не могу запомнить целиком. — Фифа кокетливо похлопала ресницами.
— Зато ты милый и с тобой весело.
— Тебе непросто будет запомнить все эти заклинания, с такой-то памятью.
— Может, я предпочитаю помнить твое имя?
От количества патоки в ее голосе Ольгу слегка затошнило, и она поспешила отвернуться от Мориса — который по-прежнему сидел с ней рядом и... не чесался! Вот прохвост, ему удалось справиться с ее проклятием за какие-то жалкие минуты! Или это она ослабла от нервов. Все ж не каждый день убегаешь от жениха через окно.
Чтобы успокоиться и отвлечься, она завела беседу с Элизой. Вроде бы та была не слишком увлечена своей книгой, а глупую болтовню Фифы вообще пропускала мимо ушей.
— Не знаешь, почему нас тут так мало?
— Не знаю. Я видела, всех остальных отправляли в аудиторию на первом этаже. Только нас почему-то к самому доктору Курту.
— Герр Вахтер?
— Да. Он суровый, но добрый. Тут вообще такие милые люди! Ты видела герра Рихарда?
— Эм... ага, — кивнула Ольга, не желая разбивать приятные иллюзии.
Раз Элиза не поняла, что Рихард не живой человек, а умертвие, пусть так и остается. Мало кто способен не завизжать и не упасть в обморок при виде нежити.
Больше ничего сказать Ольга не успела, потому что совсем рядом послышался знакомый чарующий голос:
— Доброго дня. Я успел?
Подняв взгляд, Ольга с ощущением «вот и обещанный подвох, можно больше не тревожиться» увидела горбуна в капюшоне и маске, закрывающей верхнюю половину лица.
— С твоей стороны
— Ну извини, — без малейшего раскаяния развел длинными руками горбун.
— Не извиню, даже не мечтай, — фыркнул Морис. — Но так уж и быть, представлю тебя самым симпатичным девушкам этого скучного заведения. Ренар Соланж, адепт заумных наук, мой дальний родственник.
— Очень дальний. Почти не родственник, — уточнил горбун.
— Он гений, а потому зануден, скучен и сер. А, и еще — урод. Но вы не обращайте на это внимания. Лучше вообще не обращайте на него внимания. Он стесняется и заикается, а еще у него...
— У моего не-родственника недержание змеиного языка. Простите этого придурка, он постоянно несет чушь. Даже не представляю, как ты собираешься сдавать экзамены.
— Уж всяко получше тебя, Зай...
— 3-заткнис-сь, с-сделай милос-сть, — гневно прошипел горбун, и Ольга невольно поежилась.
От него отдавало чем-то странным, какой-то незнакомой, но безумно интересной и манящей силой — на вкус-запах она напоминала хорошо проперченное копченое мясо с нотками яблоневого дыма.
— Ха! — с совершенно довольным видом сказал Морис, словно одержал победу в старом споре.
На это горбун — Ренар Соланж — лишь повел плечами, правое из которых было выше левого, и сбросил капюшон. Теперь Ольга наконец-то смогла разглядеть его получше и убедиться: да, урод. Особенно по контрасту с Морисом. Даже удивительно, как могут быть люди настолько противоположными! Морис — высокий, широкоплечий, с идеальными пропорциями атлета и такими же идеальными чертами классической статуи. Правда, в отличие от мраморных статуй — довольно смуглый, черноволосый, с живой мимикой и вообще удивительно яркий. Ренар же — тощий, весь изломанный, с крючковатым носом и асимметричным ртом, весь какой-то бесцветный — и стянутые в хвост пепельно-серые волосы, и бледная кожа, и узкие почти белые губы. Единственной яркой деталью в его облике были глаза, блестящие в прорезях белой полумаски. Разные. Черный и желтый.
Как у Мориса.
Ольга даже перевела взгляд с одного на другого, чтобы убедиться: ей не показалось. Только у Мориса черным был левый глаз, а у Ренара — правый.
Тайна. Здесь определенно была какая-то тайна. Похоже, учеба в Академии обещает быть крайне интересной!
— Мефрау Ольга. Я же говорил, что мы скоро встретимся снова, — сказал горбун, становясь на одно колено и целуя ей руку.
То ли от прикосновения (его магии, только магии!), то ли от глубоких бархатных обертонов его голоса по всему телу побежали мурашки.
— Вы знакомы? — скривился Морис, и тут же в его глазах вспыхнул алчный огонек.
— Представь себе, — хмыкнул Ренар и снова перевел взгляд на Ольгу: — Не сердитесь на этого несчастного. Ему с детства кажется, что у него отнимают игрушки. Но вы-то не игрушка, не так ли, мефрау Ольга?
— Почему-то мне кажется, что игрушки у кузена отнимали именно вы, Ренар.
— Ну что вы. Мне всегда хватало своих. Ведь я не имею привычки их ломать.
— Вы не могли бы встать, Ренар? Кстати, раз уж вы так увлечены дележом того, что детям не игрушка, позвольте я представлю Элизу Тэтчер.