Строптивая жена
Шрифт:
— …за несколько часов ни слова не вымолвила. Я счел бы ее застенчивой, но вспышки в ее глазах заставляют меня думать, что это предположение ошибочно.
— Неприлично вам сидеть у постели больной. — Сара вошла в комнату и тихо закрыла за собой дверь. — Особенно с моей матерью.
— Когда я пришел вчера, это было достаточно прилично, — сказал он, не удивляясь ее внезапному появлению. У него глаза на затылке? — Почему сегодня все иначе?
Она решила игнорировать его вопрос и задать собственный:
— О чем вы говорили?
— Я рассказал вашей матери о нашей свадьбе.
— С
— Вы ее единственный ребенок, — глянул на нее Эстон. — Она хотела бы знать все, что случилось с вами, хорошее или плохое.
— Она вас не слышит. — Сара устроилась на стуле Хестер.
— Возможно, и слышит. Может быть, она улыбается во сне.
Она посмотрела на мать, стараясь определить, не шутит ли он. Никаких перемен. И на лице Дугласа Эстона не было улыбки, только настойчивый взгляд, заставлявший задуматься о его мыслях.
— Не знаю, как я останусь без нее, — сказала Сара.
Он не отвечал.
Долго они сидели молча. Через десять минут Сара встала и, наклонившись, поцеловала холодную щеку матери.
— Я вернусь в полдень, мама, — тихо сказала она на тот случай, если мать действительно ее слышит, и посмотрела на Дугласа. — У меня много дел.
— Конечно, — сказал он.
Весьма любезный ответ, но он совершенно не соответствовал выражению глаз Дугласа.
Он сердится на нее? Раздражен? Или просто любопытствует? Как странно, что она не способна расшифровать его настроение. Она очень хорошо разбиралась в людях, но он оставался для нее загадкой.
Покинув комнату с неуместной поспешностью, она нашла убежище в тишине, благодарная, что это обитель больной и что Эстон не может ее окликнуть.
Дуглас сидел с герцогиней еще четверть часа, испытывая ощущение покоя в сумрачной комнате.
Бывают в жизни удары, которые застают человека врасплох, некоторые слишком тяжелы, чтобы пережить их в одиночку. И когда наступают такие времена, а они случаются у каждого, их легче перенести, чувствуя рядом плечо другого.
Ему было восемь, когда его родители умерли от холеры, четырнадцать, когда Алано спас его. Неоперившийся мальчик, еще не мужчина, но, конечно, уверенный, что он один на свете. У Сары есть он, но примет ли она его? Или она будет игнорировать его присутствие так же, как тот факт, что ее мать умирает?
Глава 7
Несмотря на то что дел было много, Сара не позволяла слугам заниматься работой раньше половины седьмого утра. Это лишь напрасная трата угля и свечей. Единственным исключением был Томас: как младший дворецкий, он занимал промежуточное положение в доме, то исполнял роль дворецкого, то был главным лакеем, в зависимости от того, что нужнее в Чейвенсуорте.
Горничные на первом этаже уже открыли ставни и окна во всех комнатах. Две молоденькие девушки чистили камин в китайской гостиной. Сара довольно кивнула, когда младшая, Мэри, прикрыла ковер у камина тканью и вынула из коробки припасы, выданные ей при приеме на работу две недели назад: два маленьких квадратика кожи для полировки металлической подставки для дров, набор щеток для графита, сам графит, наждачную
Сара начала утро, как всегда, со встречи с миссис Уильямс. Она нашла экономку в кладовой дворецкого и одобрительно наблюдала, как та смешивает компоненты состава для полировки мебели. Смесь льняного масла, скипидара, уксуса и винного спирта наносилась мягкой фланелью, а потом растиралась чистой тряпкой. Каждый месяц они вместе делали особую пасту, смесь воска, мыла, скипидара и кипяченой воды настаивалась два дня. Пасту использовали для самых ценных предметов мебели типа инкрустированного сундука в Садовой комнате или французских столов в Китайской гостиной.
Кстати, если она намерена провести очередную ночь в главной спальне, то нужно поговорить с плотником.
Использованный за неделю чай был высушен и сложен в стеклянную банку, им почистят ковры на первом этаже. Каждую неделю чистили определенный этаж, такой метод применялся в большинстве хозяйственных работ в Чейвенсуорте. В поместье работало больше пятидесяти человек, но в доме только пятнадцать. Уборка никогда не прекращалась. И при этом никогда не делалась полностью.
— Если вы не возражаете, миссис Уильямс, — сказала Сара, — мы обсудим меню днем, между двумя и тремя часами.
Экономка кивнула. Она была женщиной немногословной, но обладала кипучей энергией.
— Уверена, миссис Уильямс, вы уже знаете, что я вышла замуж.
К чести экономки, эта новость не вызвала у нее замешательства. Миссис Уильямс просто прекратила свою работу и повернулась к Саре.
Миссис Уильямс, казалось, обладала характером довольной жизнью кошки, легко предающейся мурлыканью и редко бывающей раздраженной. Щеки и кончик носа на круглом лице постоянно розовели румянцем. Приподнятые уголки губ направляли внимание наблюдателя к ее голубым глазам. Эти глаза редко казались грозными, и по этой причине весь персонал Чейвенсуорта питал к ней большую симпатию.
— Я слышала, леди Сара.
Что еще можно сказать? У нее есть муж. Он в Чейвенсуорте. Что к этому добавить?
— Поздравления, леди Сара, по случаю вашего бракосочетания. Вы будете праздновать?
Сара, моргая, уставилась на миссис Уильямс, секунды тянулись бесконечно.
— Праздновать? — оцепенело повторила она, прежде чем ответить. — Нет, миссис Уильямс, учитывая состояние моей матери, это будет неприлично.
— Хорошо, леди Сара. Что же, и дело с концом.
Несколько минут спустя Сара отправилась через кухню, кивнув кухарке и ее помощницам, миновала судомойню и прошла туда, где хранились запасы моющих средств.
Каждую неделю она заходила сюда с проверкой. Ткани, щетки, ножи для чистки подсвечников и ламп хранились на второй полке. Ведерко со счищенным с подсвечников свечным салом стояло на полу. На нижней полке лежал набор ножей для правки фитилей. Торговец, поставлявший масло, появлялся в Чейвенсуорте каждую неделю и помогал обучать горничных, как содержать лампы в безупречном состоянии.
На других полках хранились жесткие щетки из кокосового волокна, которыми чистили ковры в гостиных и столовых.