Строптивая
Шрифт:
***
Я снова открыла глаза, ощущая, что мое сердце навсегда разорвалось пополам. Одна половина умерла вместе с моей девочкой. Хотя я до сих пор не приняла смерть дочери, но уже чувствовала себя наполовину мертвой. Слез не было, вернее, я запретила себе плакать. Я буду держаться ради другой дочери. Должна.
— Проснулась? — ко мне зашел снова врач.
Мужчина. Наверное, я бы оценила его внешние данные в другом состоянии. Заметила яркие зеленые глаза, густую шевелюру или еще что-то, но я была разбита, поэтому лишь мазнула взглядом, не зацепившись ни за что. Никто.
— Я хочу, чтобы мне дочь принесли, — ответила я хрипящим голосом.
— Да. Скоро. Не волнуйся, Наташа. Могу я к тебе так обращаться?
Я кивнула, переводя взгляд в окно, за которым шел ливень. Именно такое же ощущение в моей душе. Даже погода плачет.
— Тебе нужно поесть, — указал врач на поднос с едой возле кровати.
Я отрицательно мотнула головой. Сейчас я ничего не смогу в себя впихнуть. В горле ком, который давит. Душа переполнена болью… и ожиданием. Мне нужно увидеть дочь. Счастья и радости в душе нет совсем. Мне даже дышать сложно, я будто разучилась это делать.
— Наташа, тебе нужно хорошо питаться. У тебя есть дочь. Она жива. Ждет маму уже полдня.
Я встрепенулась. Полдня. Я так долго приходила в себя? За окном уже потемнело…
— Мне нужна моя дочь! — крикнула я.
— Хорошо, — как-то легко согласился врач, — я еще зайду. Поговорим о твоей потере.
Теперь я перевела взгляд на него. Я была зла. Очень зла на всех врачей в мире, которые не смогли спасти мою девочку. Я испепеляла его взглядом, желая убить. Я поняла, что он психолог.
— Идите к черту со своими разговорами! — выпалила я.
— Эмоции — это хорошо, — сказал он, улыбнувшись, а я сжала кулаки, чтобы не кинуть в него что-нибудь.
В мою палату зашла медсестра, которая катила кувез, в которой лежал маленький, красный комочек. Сердце снова сжалось, а из глаз опять хлынули слезы. Она молча взяла дочку и передала мне. Я бережно, аккуратно взяла доченьку, которая начала кряхтеть в моих руках. Сердце одновременно радовалось и обливалось слезами.
— Привет, — прошептала я ей.
Врач молча вышел.
— Давайте попробуем ее покормить! — обыденно произнесла медсестра.
Я кивнула, распахнула свою рубашку и дала девочке грудь. Медсестра стояла рядом и подсказывала. Несколько попыток и доченька жадно обхватила своими губками мой сосок. Неожиданно приятные ощущения. Вот она моя малышка. Моя девочка. Моя любовь.
Я рассматривала ее реснички, еле заметные бровки, глазки, аккуратный носик, пухлые щечки. Я любила каждой своей клеточкой эту крошку. Такую маленькую, беззащитную. Тихую радость сменила грусть. Ведь их должно быть двое…
Медсестра подложила мне подушку под спину, налила стакан воды, поставила его рядом с кроватью (кушеткой назвать мое ложе не поворачивается язык), проверила температуру.
— Ещё что-нибудь нужно? — спросила она у меня, собираясь уйти.
— Дайте мне мой телефон. Он где-то в сумке, — прошептала я, вытирая рукой стекающие слёзы.
— Конечно, — улыбнулась она.
Я все ещё смотрела на дочь. Ангелина и Аделина. Так я хотела назвать своих дочек. А сейчас, глядя на крошечную дочку, я будто
Непроизвольно я застонала. А медсестра протянула мне мой мобильный телефон.
— Вы точно в порядке?
— Да. Можете идти, — заверила я надрывающим голосом.
— Я зайду минут через пятнадцать, — ответила она и вышла.
…. А я снова мысленно перечисляла все, чего не сможет сделать Ангелина или Аделина. Нет. Я не могу выбрать. Я не хочу. Мне нужно новое имя. Но какое… Я пока не знала.
Малышка заснула, я спрятала грудь и просто любовалась ей. Вот мой смысл жизни. С трудом приподняла ее и поцеловала в лоб. Она пахла сахарной ватой. Вкусная, нежная, невероятная. Я медленно провела по нежной щечке пальцем, заметив на своей руке бирку розового цвета. На ней была написана моя фамилия и одна девочка, ее метрики. Одна! А должно было быть две! Как же так?! Плечи сами начали подрагивать, поэтому, не желая разбудить дочь, я переложила ее в кроватку, которая стояла рядом.
Я делала глубокие вдохи, желая успокоить свою душу от накативших эмоций. Получалось с трудом. Вернее не получалось.
В этот момент телефон в моей руке ожил. Алина. Не раздумывая, я ответила.
— Да, — мой голос был не похож на себя.
Тихий. Похоронный.
— Наташа! Слава богу! Я так волновалась. Куда ты пропала?! — Алина говорила громко и торопливо.
— Я в больнице, — все тем же голосом ответила я.
— Все в порядке? — испуганно спросила подруга.
Вместо ответа, я начала рыдать. Сорвалась. Прикрыв рот ладошкой, пыталась подавить всхлипы.
— Где ты?! Наташа! Напиши адрес. Я приеду!
Адрес. Я не знаю адрес.
— Напишу, — прошептала я, скинув звонок.
Опять нажала красную кнопку, чтобы узнать, в какой я больнице. Соленая вода так и продолжала стекать по моим щекам ручьем.
Алину пропустили ко мне в палату. Вообще я всегда и везде указывала ее телефон, как контакт, в случае экстренной необходимости. Алина была даже заявлена моим партнером на роды. Поэтому было удивительно, что ей не позвонили еще и не сообщили все новости. Но когда она зашла, я поняла по ее лицу, что с докторами она успела переговорить. На ее лице была печаль и радость. Странное сочетание. Невозможное даже. Но именно так и было.
— Прости. Я без цветов, — виновато сказала Алина, — так торопилась.
На ее глазах стояли слезы, но она держалась. Пыталась улыбаться, чтобы приободрить меня. Алина подошла и бережно обняла меня. И я не выдержала. Я разрыдалась с новой силой на плече своей подруги. Мои рыдания быстро переросли в настоящую истерику. Неконтролируемую. От которой я задыхалась.
Глава 23
Алекс
Только передав Наташу в руки врачей, я смог немного выдохнуть. Я почти всю дорогу до больницы повторял ей, что всё будет хорошо. Шептал, как мантру. Внутри бушевало что-то такое, что я чувствовал впервые. Какой-то гремучий коктейль. Паника, беспокойство, страх вытеснили все остальные эмоции.