Строптивица для лэрда
Шрифт:
Вышел врач и мы с тревогой впились в него взглядами. Лицо, изборождённое морщинами, было мертвенно бледно.
– Конотокса. – Он сказал лишь одно слово и Мария завыла. Дубах пошатнулся, но нашёл в себе силы обнять её, крепко прижав к себе.
Мне же это ничего не говорило, и я переспросила:
– Что это значит?
– Кто-то хотел, чтобы он умер в мучениях, – устало произнёс он. – Противоядия нет. Больной умирает на третьи сутки, терпя страшные боли. Могу лишь порадоваться, что сейчас он без сознания. Я ничего не могу сделать, лишь немного облегчить боль, если он не
Сгорбившись, он прошёл мимо нас и пошёл вниз. Я же сползла по стене, убитая его словами. У меня в голове не укладывалось, что Драгомир умирает. Нет! Только не он и не так! В этом есть и моя вина. Не появись я в его жизни, и его бы никогда не занесло в море. У меня перед глазами всплыла его мальчишеская улыбка и в груди защемило.
– Моя кровь, – сказала я тихо, вспомнив, как меня лечил в замке Влад, когда я болела. Чем она хуже? Пусть изменения только начались, но надо попробовать. – Моя кровь! – произнесла я громко, привлекая внимание. Мария перестала рыдать и с удивлением посмотрела на меня.
– Когда я болела, то Владислав лечил меня своей кровью. В моей крови тоже течёт кровь грогов и можно попробовать. – На меня смотрели непонимающе, но не было времени объяснять.
Резко поднявшись, я бегом побежала на кухню. Внизу за столом сидел доктор, уставившись в кружку. Пролетев мимо него, я набрала на кухне в кувшин воды и схватила нож. От волнения у меня дрожали руки. В прошлый раз Влад добавил в воду одну лишь каплю. Замерев в раздумьях, я не знала, сколько добавить мне. Тогда я просто болела, а Драгомир ранен и отравлен. Порезав ладонь, я наблюдала, как набух кровью порез, и наклонила над кувшином руку. Отсчитав три капли, я обмотала полотенцем ладонь и, схватив кувшин, заспешила на выход. В дверях столкнулась с Марией, которая тоже спустилась вниз.
– Что ты делаешь?!
– Доверься мне! – попросила я. – Хуже уже не будет. – Обойдя её, я побежала к Драгомиру. У дверей его комнаты мне преградил путь Дубах.
– Что ты хочешь сделать? – подозрительно спросил он, как скала заслоняя мне вход.
– Надеюсь помочь. Пропусти!
– Я не уверен, что Дракон желает превратиться в грога.
– Ты дашь ему умереть? – нервно спросила я, раздосадованная его вмешательством. Потом постаралась взять себя в руки и объяснить: – Он им не станет. Когда я болела, то меня так лечили. Я не знаю, поможет ли моя кровь, но надо попробовать.
– Сомневаюсь, что это правильно, – нахмурился он и мои нервы сдали.
«Эндельсон, освободи мне вход!» – про себя позвала грога, мысленно притягивая его. Больше всего я боялась, что Драгомир может умереть, пока мы препираемся с Дубахом. В доме грог не следовал за мной тенью, давая свободу. Пусть сейчас я его в пределах видимости не видела, но вряд ли он бы спал, когда такой переполох.
Я почувствовала лишь порыв ветра, и Дубаха снесло от двери. Не тратя времени зря, толкнула дверь, заходя в комнату. Драгомир был без сознания. Дыхание судорожными хрипами вырывалось из груди. Выдох. Пауза и лишь через несколько мучительно долгих секунд раздавался тяжёлый вдох. У меня из глаз потекли слёзы, но я заставила себя приблизиться к нему, больше всего на
Осмотрев комнату, на столике я увидела кружку и, выплеснув оттуда остатки воды, налила из принесённого с собой кувшина. Присев на кровать, я приподняла голову Драгомира и глотая слёзы, стала вливать воду. Часть потекла мимо, но немного он проглотил.
В коридоре слышался шум, распахнулась дверь и вошёл доктор. В проёме двери мелькали силуэты Эндельсона и Дубаха. Тот до сих пор удерживал на расстоянии великана.
– Ему нельзя сейчас пить! – встревожено воскликнул док.
– Это должно ему помочь! – больше убеждая себя, чем его, произнесла я. – Давайте этим промоем рану.
– Я же только его перевязал… Убить его хотите?
– Он и так умирает! – закричала я. Тот отвёл глаза и подошёл ближе. Может мне и показалось, но дыхание Драгомира стало менее надрывно. Хотелось верить, что это средство действует, а не заканчиваются последние силы. Я смотрела на доктора таким умоляющим взглядом, что он дрогнул и тихо ругаясь, стал снимать бинты, открывая рану.
Я сбегала за полотенцем и подложила под Драгомира, чтобы не намочить постель. Мы промыли рану и снова его перевязали.
– Его надо этим поить, – сказала я.
– Ему нельзя пить. – Повторил он своё предупреждение. Мы одновременно перевели взгляд на Драгомира. Хоть он оставался без сознания, его дыхание действительно выровнялось.
– Это должно нейтрализовать яд. Надо же хоть попытаться!
– По чайной ложке, не больше, – процедил сдаваясь он. – Я вообще не понимаю, чем вы его лечить собрались!
– Поверьте, вам лучше не знать, – устало призналась я.
Заставив Драгомира сделать ещё один глоток, я вышла, оставив с ним доктора. Просто из коридора уже доносился звук ломаемой мебели, и надо было утихомирить Дубаха.
– Эндельсон, оставь его! – Повинуясь моему приказу, тот появился рядом со мной.
Дубах смотрел на меня тяжёлым взглядом налитых кровью глаз и тяжело дышал. Не испугавшись, подошла к нему. Я исчерпала на сегодня свой лимит страхов и чувствовала себя опустошённо. Не повышая голоса, я произнесла:
– Я сделаю всё, чтобы Драгомир выжил! И если для этого надо перешагнуть через тебя, я перешагну. Если для этого он должен стать грогом, то я сделаю его грогом. Они лучше и честнее многих людей. Не стой на моём пути – смету!
Не дожидаясь ответа, я резко развернулась и покинула дом. Мой путь лежал в рощу, где мы попрощались с Владом. Там я впервые за всё время обняла дерево, прислонившись к нему лбом, и стала мысленно звать мужа. Я просила его о помощи, рассказывая всё, что произошло.
Время шло, но никаких изменений не было. Не уверенна даже услышал ли он меня. В сердце заползла обида и горечь. Это же надо было столько времени сдерживаться и стараться не прикасаться к деревьям, чтобы в тот момент когда нужна помощь, натолкнуться на глухую стену. Слышал ли меня Влад? Может вода и расстояние между нами опять всё глушат? А если я ему уже безразлична и ему всё равно что со мной? От последнего предположения стало совсем тоскливо. Руки опустились, и я поплелась к дому.