Строптивое наследство
Шрифт:
Да и не могло ничего сложиться между этими двумя. Нечему было складываться. Эрику скоро следовало пойти под венец с другой, некрасивой заносчивой дурой. Эрик не сомневался, что сможет внушить ей любовь к себе. Ему для этого нужно было лишь неделю пожить в ее разваливавшемся поместье. Ну как пожить. Оставаться на ночь там Эрик не собирался, он слишком любил роскошь и негу. А вот днем можно было и по дорожкам сада походить, и классиков процитировать, и похвалить цвет лица этой дуры. Женщин Эрик влюблял в себя быстро. Благо внешние данные позволяли.
– Ах, милорд, вы великолепно танцуете, – соблазнительно улыбнулась партнерша,
– Благодарю, миледи, – Эрик сделал вид, что не заметил подтекста второй фразы. – Я рад, что вы оценили.
Вообще бал выдался на удивление скучным: ни шампанское выпить, ни служанок в закрытых комнатах потискать. С тех пор как император повторно женился, балы потеряли свой блеск. Залы украшали все так же: живыми и искусственными цветами, магическими бабочками, огоньками под потолком. Но внешний блеск не помогал забыть блеск внутренний. Теперь все было скучно и уныло.
Танец закончился, Эрик поклонился и поскорей удалился. Домой. Однозначно домой. Там его ждали и выпивка, и служанки. Там точно оставалось все по-прежнему. А ведь поездка к невесте состоится совсем скоро, всего через сутки. И за это время нужно набраться терпения и почувствовать умиротворение, чтобы, не дай боги, не сорваться перед свадьбой. Так что отдых, отдых и еще раз отдых.
Вызвав одну из служанок, Эрик позволил ей раздеть себя. Камзол, рубашка, штаны, сапоги – все осталось на полу. На Эрике сейчас были лишь панталоны. Но и их он стянул одним жестом. Служанка избавилась от одежды намного быстрее. И вот уже оба лежат на кровати Эрика, наслаждаясь друг другом. Эрик слыл умелым любовником. Всех своих женщин, даже случайных, он всегда доводил до оргазма. Вот и теперь его руки гладили тело служанки, ласкали грудь, живот, промежность. Ему нравилось наблюдать, как тихо сначала тихо постанывает, а затем начинает выгибаться служанка, приглашая Эрика войти в нее. Он без колебаний воспользовался этим приглашением. Возбужденный, он вошел в разгоряченную плоть, начал двигаться в ней снова и снова.
Некрасивая невеста была забыта. Сейчас под Эриком тяжело дышала, двигая бедрами, красавица служанка.
Долго лежать у Нины не получилось: ей стало скучно. Решив, что даже галлюцинации должны приносить пользу, она встала, огляделась: комната как комната, с кроватью, ковром на полу, зеркалом на противоположной стене, столом и стулом у окна. Ничего такого, что могло бы отличать эту комнату от любой другой, не обнаружилось. Мебель, правда, выглядела потертой. Пользовались ею явно не один год. А так… Все как обычно.
– И где это я очутилась? – проворчала Нина и сразу же замолчала: голос был не ее. Она говорила не сказать чтобы грубо, но уж точно не писклявым девчачьим голосом. – Блин. Что мне уже вкололи? Или это игра такая с полным погружением в реальность?
Нина слышала о подобных играх, но никогда не горела желанием попробовать в них поиграть. Чушь все это, глупости детские, твердила она, занимаясь серьезными делами. И вот теперь пожалуйста, пищит, как малолетка.
Три шага – и вот уже Нина у зеркала. Внешность с той стороны поверхности ее испугала и обрадовала одновременно. С одной стороны, страшно, когда на тебя смотрят чужие глаза, причем непонятного вишневого цвета. С другой, там, в зеркале, отображалась явно
«…твой жених приезжает через два дня. Смирись и не пытайся сбежать», – вспомнила Нина. Вспомнила и сразу поморщилась: вот уж не было печали. Только жениха ей и не хватало в ее собственных галлюцинациях.
Выходить замуж Нина не стремилась. Печальный опыт родителей, как и частые разводы на работе, дал Нине понять, что вечной любви не бывает. А ничего другого она принимать не хотела. Поэтому свадьбе нужно было противиться до тех пор, пока галлюцинации не закончатся и Нина не придет в себя в больничной палате.
Цель была поставлена, Нина удовлетворенно кивнула и вернулась к осмотру выданного ей тела.
Худощавая, высокая, без привычных для Нины пышных форм, девушка была одета в видавшее виды платье нежно-голубого цвета длиной до середины икры. Оборки и ленты на платье подсказывали, что стирали его не единожды, а значит, изначальный цвет мог быть любым.
– Что-то не особо богато здесь живут, – проворчала Нина в пространство. – Или же это мне досталось такое счастье?
Пространство молчало. Нина вздохнула и посмотрела на ноги: теплые вязаные чулки темно-коричневого цвета и серые туфли, такие же потрепанные, как и платье, на первый взгляд, из кожи.
– Игра: оденься так, чтобы казаться чучелом, – фыркнула Нина.
Входная дверь скрипнула. Нина повернулась в ту сторону. На пороге застыла служанка, плотная девушка в серой форме.
Глава 3
– Эрик норт дорн Аргонроторн, – его императорское величество нахмурился и недовольно покачал головой, – у тебя завтра встреча с невестой. А ты чем занимаешься?
– Прости, дядя, – не ощущая ни капли раскаяния, пожал плечами Эрик, – но Нейна дорт Парторонос не привлекает меня как женщина.
– Ты ее ни разу не видел вживую.
– Мне хватило ее портрета. То, что на меня смотрело, даже женщиной можно было назвать с натяжкой.
– Эрик!
Эрик покорно замолчал. Да, он перегнул палку. Нейна являлась дочерью умершего друга дяди. И тот постарался найти для девчонки лучшую партию. Но что же делать, если Эрика привлекала не Нейна, а ее замок и сад, о котором столько говорили в обществе. И то, и другое отдавалось за невестой в приданое. И Эрик польстился на него, а не на глупую вздорную девчонку, ответившую резкой отповедью на его единственное письмо.
Теперь, когда до свадьбы оставалось не так уж много времени, Эрик с усмешкой вспоминал ее ответ, мысленно потирая руки. Все вышло так, как хотел он, а не эта глупышка. Совсем скоро и замок, и сад признают Эрика своим единственным хозяином.
Эрик сидел в кресле в рабочем кабинете дяди, слушал ненужные нотации, а сам считал минуты до свадьбы.
– Хватит тискать служанок по углам, – раздраженно продолжил тем временем дядя.
Эрик покаянно вздохнул. Да, это была его ошибка: не удержался, хлопнул шедшую мимо служанку по аппетитной попке. Кто ж знал, что дядя все увидит.