Строптивый трейни

Кас Оксана

Только теперь Чанми наконец повела их к новому залу. От восхищенного посвистывания Дана спасло только то, что он вроде как должен держать марку уверенного в себе человека хотя бы для комфорта Минсока и Хэвона. А вот Инсон не сдерживался.

– Ахуеть, – сказал он и тут же ойкнул.

– Первый штраф, – невозмутимо сказала госпожа Пак. – Использовать нецензурную лексику запрещено.

– А что за штраф? – уточнил Инсон.

– Система баллов, – пояснил Юджин. – Баллы можно обналичивать на закуски в кафе и предметы гигиены в местном магазинчике. У тебя минус сто, поздравляю.

Дан засмеялся. Хотя не столько над Инсоном, сколько потому что восхищение так и рвалось наружу.

Не

только в Person есть "именные" залы. В КАС у действующих групп тоже есть закрепленные комнаты для практик, но… масштабы другие. Здесь к танцевально-репетиционному залу прикреплены два других помещения. Сам зал достаточно большой и светлый. Напротив входа, по узкой части прямоугольника – панорамные окна. Этаж небольшой, поэтому вид из них обыденно-городской. Окна затемнены декоративной деревянной решеткой, на которой крепится логотип агентства. Зал в натуральных теплых тонах – темный паркет, бежевые стены, длинный диван цвета приглушенной охры. Вся левая стена зеркальная, стена у входа – частично. Зеркало здесь не до потолка, над ним – коробка кондиционера, колонки и камера. А вот стена слева выглядит непривычно для танцзала, потому что там две двери. Между ними – тот самый диван, музыкальный центр стоит у окна. Одна дверь ведет в просторную раздевалку. Двенадцать шкафчиков, три душевых кабинки, отдельный туалет. Вторая дверь – что-то среднее между конференц-залом и кухней. В самом танцевальном классе нет ничего, кроме диванчика для отдыха и все типичные для таких мест шкафчики вынесены отдельно. Все тот же мини-холодильник, кулер с водой, маленькая раковина. Большой овальный стол, напротив – полотно для проектора. Получается, все самое нужное в одном месте и принадлежит только одной группе. Необычно и наверняка удобнее, чем таскаться по коридорам между комнатами с этим же назначением.

– Такие залы у нас отдают группам, вы можете здесь располагаться, занимать шкафчики… заполнять холодильник, – Чанми объяснила им, когда удивление от увиденного немного поутихло, – Пока что вы будете здесь только для личных репетиций, танцевальные занятия будут проводиться как раньше – в общем зале трейни. Он больше, учителям привычнее.

По ней было видно, что ей действительно приятно, что им так понравились условия. Она немного скрывала улыбку, сохраняя деловой тон:

– Вы пока осмотритесь, пообщайтесь. Я вас оставлю, вернусь чуть позже – принесу айди-карты и анкеты.

Когда Чанми вышла за дверь зала, Инсон уточнил у Юджина:

– А сколько максимально можно уйти в минус по баллам?

– Рекорд пока что у СонДжина, вы его видели сегодня, просто он в общаге не живет. У него минус десять тысяч. Повезло, что не выгнали.

– За низкие баллы? – испуганно уточнил матершинник-Инсон.

– Не, ему списали десять тысяч за вопиющее нарушение понятий морали… он с девчонкой в туалете закрылся практически на глазах у Ким Минхо. Тот так офигел от подобной наглости, что устроил ему веселую жизнь, – весело пояснил Юджин.

Дан с Инсоном переглянулись. Повезло – это громко сказано. В любом другом месте могли бы и выгнать.

– Вообще, есть методичка, – продолжил весело болтать Юджин, с наслаждением падая на диван, – Пикси принесет… Пикси – это мы так зовем госпожу Пак. Но, если коротко о баллах: дают за успехи в учебе, во время оценивания и еще может перепасть, если сделал что-то хорошее и об этом узнали. Например – у нас был парень, которому регулярно добавляли баллы за сдачу крови.

Пока ждали возвращения Чанми, они много болтали. Сначала – сидя на диване, потом вспомнили, что надо бы начать обустраиваться. Разобрали шкафчики, загрузили напитки в мини-холодильник. Все переобулись.

Это

частое правило. В Корее разуваются в домах, в офисах такого нет. Но не на этаже с танцевальными залами. На этом паркете не всегда танцуют стоя, иногда и поваляться приходится. Да и так – грязь и пыль несколько мешают. В КАС у трейни и айдолов была одна общая на всех раздевалка с крохотными шкафчиками как раз на пару обуви. Чаще всего там хранили шлепки, в которых плелись до входа в нормальную раздевалку. В Person шкафчики для обуви тоже были, стояли у каждого лифта на этажах с танцевальными студиями, но в открытых шкафчиках стояли общие тапочки, одинаковые. Сделано это, скорее всего, чтобы случайно зашедшие сюда офисные работники не носили грязь по этажу, но на деле не очень удобно из-за размеров. Их два. Условно – женские и мужские. И вот стоит Инсон, который в женские тапки не влез, а мужские на него, мягко говоря, большие.

– Самое забавное различие между нами и остальными агентствами в плане правил, – рассказывал между тем Юджин. – Это разное восприятие двух пунктов. У нас нет запрета на отношения. Влететь может только действующим айдолам за то, что они скрывали это от агентства – типа так сложнее помогать сохранять отношения в секрете. У трейни такого запрета вообще нет. СонДжин этим активно пользуется, например. Ему влетело-то не за сами отношения, а именно за…кхм-кхм в общественном туалете.

– Он реально?.. – осторожно начал удивленный Инсон, но Юджин не дал ему договорить:

– Не, до самой сути дойти не успел. В его дверь вежливо, но сердито постучался Минхо-сонбеним, – хихикнул он. – А вот менеджера-практиканта уволили… чуть ли не по статье, потому что ей – девятнадцать, а ему семнадцать.

Дан хмыкнул: он видел СонДжина и семнадцать ему дать сложно. Но при этом и реакция агентства понятна – как бы парень не выглядел, это все равно нарушение закона, суды агентствам развлечения не нужны.

– И еще, – продолжил Юджин, – Запрет на курение вовсе не формален, он максимально суров и беспощаден. Трейни могут выгнать, если засекут во второй раз… после первого отправляют к штатному психологу, чтобы помог бросить, но это единственная поблажка. У нас говорят, что вокалисты курить не имеют права.

Минсок печально вздохнул. Кажется, потому что вовремя бросил. Такой строгий запрет самого частого способа снимать стресс среди айдолов нетипичен. Нет, ругать за подобное однозначно будут, но отправлять к специалистам или выгонять – это маловероятно. И вообще, у Дана были некоторые сомнения, что курение так уж критично влияет на вокал – куча парней смолят, как паровозы, но все еще умудряются петь вживую – но этот запрет ему казался скорее милым, чем ужасным. В том, что Минсок к сигаретам не вернется, он почему-то был уверен, ведь тот бросал скорее потому что считает это слабостью и зависимостью, потому что желание курить мешает ему банально эффективно снимать много роликов подряд… А запрета на леденцы на палочке не существует, так что пусть сосет свои мятные конфеты.

Возможно думая примерно так же, Минсок развернул конфетку и задумчиво отправил ее рот. С ней его и застала госпожа Пак. Дан понимал, почему ее зовут Пикси. Она маленького роста даже для кореянки, светлокожая, а еще у нее очень большие круглые глаза. Наверняка в юности была миленькой до мультяшности.

Они вместе с ней зашли в комнату со столом, где Чанми поставила на стол целую коробку с разными бумагами.

– Ваши электронные пропуска, – она положила на стол стопку пластиковых карточек, – У нас есть внутренний сайт, где по личному номеру на пропуске вы можете посмотреть свои баллы, оценки и расписание. Ничего, кроме этого, на сайт не указано. Разбирайте.