Стройки Империи
Шрифт:
— Он будет жить долго. Я не знаю, как это объяснить... Это творчество, тут по-всякому бывает. И Земля еще будет содрогаться от бомб и снарядов.
— Враждебная цивилизация из космоса?
— Нет, но... В общем, мы это все можем еще избежать. Может быть, все будет лучше. Наверное, лучше.
— Я знаю, ты все это выдумал... Но ты так убежденно говоришь! Попробуй писать фантастику. Сейчас в народе масса талантов.
"Нормальная женщина. Лика на нее наговаривала. И вообще, если я застряну
21. Гибридная война.
Они спускались вниз по лестнице эконома. Соня шла, держа его под руку, чуть опустив и повернув голову в его сторону, ноги в высоких сапожках аккуратно опускались на ступени, от выбивавшихся из-под шапочки рыжих волос исходил аромат розы и хризантемы. Типичная скромная девушка середины шестидесятых, подумал Виктор. В другой руке Сони была сумочка, та самая, с пистолетом, Соня держала ее впереди себя, так что нижний край сумочки был на уровне колена. Похоже, изящная игрушка немецкой фирмы была для нее совершенно бесполезна. Просто милицейские чины решили сделать приятное. И еще — оружие никак не деформировало психику Сони. Видимо, потому, что в ее детские годы этого добра на Брянщине валялось навалом везде, да и сейчас навалом.
Снова сырой туман на улице. Густой, похоже, он полз сюда с Болвы, с пойменных озер, и у него был неприятный болотный запах. Слегка моросило, сырые пятна на асфальте наводили грусть. Скорей бы уж заморозки, подумал Виктор.
Из тумана появилась фигура — парень в синем нейлоновом полупальто, кепке, воротник почему-то по-шпионски был поднят; увидев их, он вынул из кармана руку и замахал ею. Виктор узнал артиста из вчерашнего ансамбля, имени которого он не успел узнать. Вообще как-то странно, что их вчера не познакомили, подумал он, журналист подозрительно быстро увел их с Соней.
"Может, мне ограничивают контакты с ними?"
— Софи! На минуту!
— Постой, я сейчас, — сказала Соня и подошла к парню, который что-то начал быстро ей рассказывать полушепотом.
"Ревнивого соперника только не хватало... Хотя что же он Иннокентия-то не отшил? Отношения с предыдущим были очень близкие."
Соня помахала ему рукой — иди, мол, сюда.
— Знакомься, это Леонид Ильич, — сказала она. — Ленчик, расскажи, в чем дело.
Ленчик слегка покраснел, и, сбиваясь, начал.
— Ну, это... в общем, мы выходим из клуба, ну и Гриша предложил по пивку, только неясно, идти ли к "Металлургу", или к Стадиону...
— Короче, — оборвала Соня.
— Ну, в общем, подъехала тут серая "Волга" и товарищи предложили Стасу ехать с ними, и отвезли в Большой Дом на собеседование. Как раз по поводу вот этой песни.
— Что-то не так? — спросил Виктор. — Ну так еще творческий процесс, чего надо поправить,
— Нет, нет, совсем другое тут... Короче, нас хотят на Белградский фестиваль демократической молодежи.
"За границу? Ну, это просто в сфере компетенции компетентных товарищей... А что так испугало?"
— Ну!!! — воскликнула Соня. — Об этом же только мечтать можно было! Ты представляешь, это... это... Ленчик!
— Софи! — протянул Леонид Ильич. — Там половина этих борцов просто бандиты.
— Ленчик, не говори ерунды. Черт-те что подумать можно. Бандиты — это если в подворотне поймают, а эти все любят нашу страну.
— Любят нашу отчизну странною любовью. Тебе никогда не приходило в голову, что у многих из этих борцов брак с коммунизмом по расчету?
— Просто они выросли в капстране при жестоких режимах. И вообще, ты что, струсил? А если война, ты сдаваться побежишь?
— Софи! Я не струсил! Я не хочу быть подлецом!
— Тебе что, предложили стучать? На нас?
— Нет, что ты... Но то, что предложили — против моей совести! Стас согласился, а я так не могу!
— Дорогой Леонид Ильич, — вежливо спросил Виктор, — может вы что-то неправильно поняли?
— Что неправильно! Они наш номер попросили переделать.
— И только? — удивилась Соня. — А в чем проблема?
— Они хотят переделать именно так, как Виктор Сергеевич... Жестче, там товарищи так и сказали — "больше агрессии". И потом... потом они спросили, нет ли такой песни, чтобы подводила к бунту, к беспорядкам. Но не прямо а так вот... этак. И чтоб культурно. И чтобы про нашу страну.
— "Москау! Москау! Бей стаканы в кабаке! Мы танцуем на столе! Ах-ха-ха-ха-ха! Хей!" — пропел Виктор.
Цитата из незабвенного хита "Джингис-Хана" произвела на Ленчика ошеломляющее впечатление. Он вытаращил глаза и приоткрыв рот, смотрел на Виктора. Выражение лица было такое, словно его только что окатил из лужи проехавший самосвал.
— Да... — наконец выдавил из он себя. — Именно это они и хотят.
— Мой юный друг, — торжественно произнес Виктор, — мы просто обязаны нести демократические ценности народам, томящимся под игом тоталитарных режимов.
— Это... это ценности? Да на Западе это просто запретят!
— И прекрасно! Прекрасно. Они запретят, мы будет транслировать на них по радио, молодежь запишет на магнитофоны, которые мы им продадим за их западную валюту. Вместе прекрасно сработаем.
— Но это же... А как же все то, чему нас учили все эти годы? Грядущая эра красивых умных людей без страха и упрека?
— Ленчик! — воскликнула Соня. — То, что мы откажемся, ничего не изменит! Страна найдет красивых и умных. И согласных. Вместо нас в Белград поедет Иосиф Кобзон, Юлия Тимошенко или... Алла Пугачева!