Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984
Шрифт:
«Хромая судьба».
Эпиграф:
«Как пляшет огонек! Сквозь запертые ставни Осень рвется в дом».Райдзан (Яп. поэзия, стр. 103) [142]
«Встреча со Странниками»
Странники ставят эксперимент: выбирают базу землян на далеком мире — человек 10 и, отрезав ее от связи, создают фон информации, из которого следует, что и Земля, и все остальные поселения землян и др. сапиенсов погибли. Вопрос: выживут ли такие робинзоны, уверенные в том, что, кроме них, никого во
142
Японская поэзия. — М.: Гослитиздат, 1954.
Социальный рефлекс жизни ради Человечества настолько силен, что многие начинают гибнуть: одни кончают самоубийством — не для кого жить; другие набрасываются на ближних, лихорадочно их опекая и стремясь оказать всяческие услуги, производят впечатление умалишенных.
Только двое-трое, кот<орые> либо сумели подавить в себе этот рефлекс, либо имели его в ослабленном виде, остаются «нормальны».
В конце концов является «некто в белом» и объявляет: — Здравствуйте, я Странник. Простите за эксперимент, нам нужны представители человечества, для кот<орых> не существует понятия «дом родной».
14.10.82
Читали II, а потом I часть ГО.
15.10.82
Обсуждали про пришельцев.
16.10.82
То же.
17.10.82
Ганда.
Арк уезжает.
Интересно представить себе «Ревизора» с точки зрения чиновника; чиновник поставит эту пьесу как историю о том, как негодяй и проходимец обманул хороших людей.
Наконец-то мы дождались этого печального события… [143]
143
Смерть Брежнева 10 ноября 1982 г.
18 октября Борис Штерн пишет БНу. Пришло время уже Штерну представлять своих новых знакомых.
<…>
Борис Натанович, вот что еще. Позвольте познакомить Вас с моим первым «потусторонним» корреспондентом. Роман Арбитман, 20 лет, живет в той самой глуши-Саратове. Студент, филолог, русский язык и литература. Прочитал в «Химии» и в «Природе» мои рассказы и послал в редакцию письмо мне. Итого: первый откликнувшийся ЧИТАТЕЛЬ. Мой. На фантастике, как видно, помешан. Написал на третьем курсе работу: «Тема прогресса в творчестве Стругацких». Собирается писать дипломную работу об Вас. В письме сравнил мою манеру с Вами. Приехали! Ну, я ему объяснил, что до Стругацких мне как до неба, но в принципе он на правильном пути: что Вы мой самый непосредственный шеф. Он хочет показать Вам свою работу. Погладьте его по головке, Борис Натанович! Моего ЧИТАТЕЛЯ. Он сумасшедший, читает всю НФ. Читал даже какие-то рассказы в киргизском журнале какого-то 1964 года. Двадцать лет, а всё знает. Может, и правда выйдет из Саратова хороший критик НФ. Я ему дам Ваш адрес. Не сердитесь! Он не будет приставать по пустякам, я ему написал. Он напечатал заметку о «Пикнике» в какой-то саратовской газете.
А меня наградил похвальной грамотой ростовский клуб любителей фантастики. Весной. За рассказ «Чья планета?» в «ХиЖе». Они оценили его как лучший рассказ 81 года по периодике. Я счастлив! Грамота со знаменами, текст отпечатан на машинке, без печати. В принципе, мог и сам себя наградить. От Ростова, от Бердичева, от
Андрей молодец, Зинчук! Третья пьеса, хороший гонорар, и во ВГИКе всё хорошо. Он вплотную занимается делом… а я… бегаю по Сибири.
Знаю, что Ларионову приняли в СП. Туда ей и дорога, давно пора.
Познакомился в Новосибирске с Аланом и Ниной Кубатиевыми. Очень милые ребята. У него неплохие рассказы, а она недавно в «ЛГ» опубликовала статью-интервью с Кларком. Толком не поговорили, потому что мешали Генины <Прашкевича — Сост.> именины.
О Славе Рыбакове, о Феликсе ничего не знаю. Славе уже скоро тридцать, Андрею тридцать один, мне тридцать пять. Всё бродим в молодых писателях. У меня рассказов на две книги, у Славки повестей — на пять. М-да. А Лермонтова давно уже застрелили. Кто бы нас перестрелял?
<…>
Что ВООБЩЕ сейчас в фантастике происходит? Вопрос не праздный. Гена собирается пригласить меня и Борю Чипа в Томск на семинар сибирских писателей-фантастов. Он должен был состояться в октябре, но перенесли на декабрь. Как-то надо чувствовать обстановку. Кстати, на мою рукопись в Новосибирском издательстве написали хорошие рецензии Колупаев и Михеев.
И вот уже 17 ноября БН отвечает Роману Арбитману.
Уважаемый Роман!
Всё присланное Вами я прочитал с интересом. Спасибо.
Рассуждения Ваши по поводу темы прогресса в творчестве Стругацких представляются мне вполне обоснованными, однако же ряд замечаний мне сделать по этому поводу хотелось бы. Не для того, чтобы как-то перечеркнуть Вашу работу, отнюдь нет! Повторяю, всё, что Вы сделали, вполне обоснованно, а следовательно (с литературной точки зрения) неопровержимо. Но раз уж Вы влезли в эту кашу, Вам небезынтересно будет узнать, как всё происходило на самом деле.
Тема прогресса, действительно, интересует Стругацких издавна. Однако, во-первых, интересует их не сам прогресс (развитие от более простого к более сложному и т. д.) и даже не развитие вообще, в широком смысле слова, не изменения в производительных силах и производственных отношениях. Много лет назад мы поняли (осознали до печенок) хорошо известный марксистский тезис о невозможности изменить ход истории волею отдельных личностей. И мы спросили себя: «А почему, собственно? Что мешает? Какие силы противостоят человеческой воле? Какие такие законы?» Почему нельзя изменить ход истории волею отдельных людей за время человеческой жизни? Вот вопрос, который мы, действительно, протащили через цепочку повестей: «Попытка к бегству», «Трудно быть богом», «Улитка на склоне» и «Обитаемый остров». Отголоски этой темы, встречающиеся в других повестях («Хищные вещи века», «Парень из преисподней», «Жук в муравейнике»), есть не более чем отголоски, хотя, пожалуй, «Парень…» тематически ближе к основной линии, чем всё прочее. Так что, строго говоря, обзор Ваш и анализ следовало бы ограничить четырьмя, от силы — пятью повестями. Интересно было бы узнать, какой вывод Вы сделали бы в этом случае?
Что касается наиболее важного аспекта нашего творчества, то мне кажется, что вопрос Вы поставили не вполне определенно. В каком смысле — аспект? Тема? Задача? Проблема? С самого начала мы стремились писать хорошо, тщились доказать (кому? кому-то), что фантастика — тоже литература, что не случайны в фантастике ни Уэллс, ни Чапек, ни Алексей Толстой, ни Булгаков. Может быть, это и есть наиболее важный аспект нашего творчества?
Буду рад узнать, что у Вас будет получаться и далее.
Желаю удачи,