Структура
Шрифт:
Глава двадцать девятая. Лика. На взморье.
Людей на пляже было очень мало. Даже здесь, в Асари, прошлым годом вся песочная полоса была бы заполнена отдыхающими. А сейчас, в такую жаркую погоду, кроме них с Дарьей и бойцов охраны, в непосредственной близости девушка насчитала лишь двенадцать человек. В основном, пожилые
– Купаться пойдешь?
– Спросила Лика у Дашки, бросая на песок шлепанцы и расстегивая пуговицы сарафана.
– А тина там есть?
– Поинтересовалась девочка, усаживаясь прямо на землю и высыпая из мешка формочки с ведром и совочком.
– Тина - это просто трава, понимаешь? Только она в воде растет. И она совсем не страшная, - который раз поучительно сообщила она Дашке.
– Пойдем хоть посмотрим? Вдруг нету?
– Пойдем, - согласилась та.
– Но, если она там плавает, я в воду не пойду!
– Ну и ладно, можешь тогда хоть зажариться на солнце, - хмыкнула Лика и пошла к кромке пляжа, на которую набегали пенистые барашки.
– Двое в кустах, один на дорожке, - привычно скомандовал Сергей охране, раскрыл зонтик и воткнул его в песок так, чтобы тень упала на расстеленное покрывало. Усевшись на него, мужчина положил рядом автомат, расстегнул разгрузку, а затем расшнуровал и снял ботинки. Это он так нас спасать готовится, если мы тонуть будем, подумала девушка. А мы не собираемся тонуть.
Уже месяц стояла жуткая жара. Еще не было одиннадцати, а столбик термометра давно переполз за двадцать пять и, судя по всему, не собиралась останавливаться. Даже не доходя до прибоя, Лика знала - вода будет теплая. Потому что ветер с моря. Вот два дня назад, было наоборот, ветер дул с берега и, не смотря на тридцатиградусную жару, в воду было не войти, ноги сводило. Здесь так бывает. Это вам не Средиземное море. Это Балтика.
Вода обласкала ступни, и она удовлетворенно кивнула: здорово, градусов двадцать, а может и больше. Рядом с кромкой, то тут, то там в воде плавали маленькие клочки зеленых водорослей, чем-то похожих на странные и страшноватые медузы-мутанты. Пожалуй, да, подумала она, есть в них что-то противное.
– Вот видишь, плавают, - грустно сообщила ей девочка.
– Давай, ты меня лучше ведерком обольешь?
– Ладно уж, неси свое ведерко, - согласилась Лика. Ммм, какой запах! Она очень любила море, пусть даже такое нежаркое. Было очень красиво: солнечные зайчики перебегали с барашка на барашек и прыгали туда дальше, где небо соединялась с водой. А там, почти на самом краю видимости вырисовывались хищные силуэты военных кораблей.
– Только смотри, чтобы туда эта гадость не запрыгнула, - предостерегла Дашка, передавая ей ведерко, на боку которого загадочно подмигивала златовласая диснеевская принцесса.
– Не запрыгнет, - пообещала ей Лика, зачерпывая воду и отгоняя ногой клочок тины. Потом развернулась и с удовольствием выплеснула воду на девочку. На визг обернулись даже бойцы охраны, расположившиеся в тени кустов.
– А набери мне с собой, - попросила довольная и мокрая Дашка. Зачерпнув еще воды, Лика передала девочке полное ведро и пошла купаться. Брести по воде пришлось долго, Рижский залив мелкий, в некоторых местах надо было метров
Присев, девушка окунулась, передернулась, привыкла к температуре и поплыла по-собачьи, стараясь, чтобы волны не замочили волосы. Боже, как хорошо! Наконец-то, ее начало отпускать.
В Юрмале они с Дашей жили уже третий день. Тюша сам привез их сюда и поселил в большом доме, который стоял совсем рядом с морем. Чей он Лика не знала, Гордеев лишь упомянул вскользь, что хозяева далеко, и они без всякого стеснения могут здесь пожить аж до осени. Петя забил на свои дела, и целый день они втроем, не считая охраны, загорали и обливались ледяной водой. Вчера он уехал в Ригу на полдня, а сегодня впервые после нападения, оставил ее одну на целый день. Ну как, не одну, конечно, а с Дашкой и гордеевскими головорезами. Но для нее и это было достижением.
Панические атаки, которые начались после нападения на "Цитадель", превратили Ликину жизнь в кошмар. Первое время она в ужасе вскакивала по ночам и своим криком будила несчастного Тюшу, которому приходилось ее долго успокаивать. Иногда успокоить не удавалось, и тогда он колол ей транквилизаторы, после которых она как-то засыпала. Гордеев нашел ей врачей, психиатра и психолога. Совместными усилиями эскулапы пытались привести ее в себя, но ничего не помогало. Стоило Пете отойти больше чем на несколько минут, девушку тут же клинило. С криком Лика забивалась в ближайший угол и дрожала от жуткого, беспричинного ужаса. А прозвучавший рядом выстрел мог довести ее до истерики. Если удавалось расплакаться, становилось немного легче. Как и ночью, иногда у Пети получалось ее успокоить, но чаще приходилось опять колоть лекарства, после которых она несколько часов бродила словно сомнамбула.
Все изменилось, едва рядом появилась Даша. Лика сначала здорово испугалось, когда Тюша сказал, что вернет Ольгу с дочкой в Латвию. Не то, чтобы она боялась соперницы, вот еще. Лика знала, чувствовала - Пете не нужна была никакая другая женщина, кроме нее. И детей она тоже любила и вовсе не имела ничего против Даши. Может быть это странно, но Лику больше всего волновало, что Ольга из-за этих дурацких приступов, примет ее за сумасшедшую. А выглядеть такой перед бывшей Тюшиной женой совсем не хотелось.
Но страхи оказались напрасными. Во-первых, Ольга оказалась не такой, какой Лика ее себе представляла. Нет, стерва, конечно, но в то же время довольно добрая и отзывчивая женщина. А во-вторых, приступы вдруг прекратились, едва рядом оказалась Даша.
Еще в автобусе, когда они отъехали от границы, девочка потянулась к ней. Может потому, что Лика была единственной, кто задумался о подарке, а может потому, что она сама еще совсем недавно играла в куклы... И потом, когда ее накрыло во время стрельбы в лагере беженцев, Лика вдруг ощутила, что Дашке тоже очень-очень страшно. Они прижались к Пете с двух сторон, и маленькая ладошка вцепилась в ее майку. Ладошка была холодной и мокрой, а еще - дрожащей. Вот тогда в Лике что-то щелкнуло. Ах ты коза, вдруг разозлилась она на себя. Ты тут дрожишь и рыдать собираешься, а маленькая девочка молчит и терпит. Хотя ей, может, еще страшнее, чем тебе! Едва эта мысль промелькнула, приступ вдруг прекратился. Нет, она, конечно, продолжала бояться. Но теперь этот страх стал обычным, с таким она умела справляться.