Структурная антропология

Леви-Стросс Клод

864. *Ziman J. Public knowledge. The social dimension of science. Cambridge, Mass., 1968.

865. Zipf G. K. Human behaviour and the principle of least effort. — Cambridge, Mass., 1949.

866. *Zolkiewski S. Preco treba oitat' L'eviho-Straussa? — «Semiotika a kultura». Bratislava, 1969.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ВЛ — «Вопросы литературы». M.

ВФ — «Вопросы философии». М.

ВЯ — «Вопросы языкознания». М.

ИАН СССР — «Известия Академии наук СССР». М.-Л.

КСИЭ — «Краткие сообщения Института этнографии АН СССР». М.-Л..М. НАА — «Народы Азии и Африки. История, экономика, культура». М.

СА —

«Советская археология». М.

СЭ — «Советская этнография». М.— Л., М.

ТЗС — «Труды по знаковым системам». Тарту.

ТИЭ — Труды Института этнографии АН СССР им. H. H. Миклухо-Маклая.

AmAnth — «American Anthropologist» (n. s.). Menasha. APAMNH — «Anthropological Papers of the American Museum of Natural History». N. Y.

BEFEO — «Bulletin de l''Ecole francaise d'Extr^eme-Orient». Hano"i (Paris—Saigon).

489

BMFEA — «Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiquities» (Ostasiatisca Sammlingama). Stockholm.

BSO(A)S — «Bulletin of the School of Oriental (and African) Studies, London Institution (University of London)».

BTLV — «Bijdragen tot de taal-, land- en volkenkunde». 's-Gravenhage.

HJAS — «Harvard Journal of Asiatic Studies». Cambridge, Mass.

JA — «Journal asiatique». P.

JAF — «Journal of American Folklore». N. Y.

JAOS — «Journal of the American Oriental Society». New York—New Haven.

JRAI — «Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland». L.

JRAS — «Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland». L.

JSA — «Journal de la Soci'et'e des Africanistes». P.

RAA — «Revue des arts asiatique. Annales du Mus'ee Guimet». Paris—Bruxelles.

RHR — «Revue de l'histoire des religions». P.

490

Постскриптум к переизданию «Структурной антропологии» Клода Леви-Строса

Со времени первой публикации русского перевода «Структурной антропологии» Клода Леви-Строса прошло немногим меньше 20 лет, а после первого французского издания минуло почти полвека. Стремительность перемен в русской общественной и научной жизни и в бурном потоке новых книг, этими переменами обусловленных, скажется и на том, как современный читатель оценит этот сборник статей, давно ставший классическим. Сейчас в русском переводе стали доступными и некоторые из (перечисленных в библиографических дополнениях в конце этого постскриптума) последующих статей и книг Леви-Строса, в частности, полный текст более легкой для чтения автобиографической полупопулярной книги «Печальные тропики» (раньше выходившей в сильно урезанном переводе) и его замечательное исследование первобытного мышления; замечу, однако, что изданное по-русски и теперь мало в сравнении не только с написанным Леви-Стросом, но и с переведенным на основные языки Европы и Азии от баскского и арабского до китайского и японского (для сопоставления скажу, что на немецкий язык переведены практически все книги и статьи Леви-Строса: перечень переводов занимает 6 с лишним страниц убористого шрифта). Россия только еще начинает знакомиться с ученым, чьи взгляды доходят до нас с опозданием, вызванным цензурой тоталитарного режима. В качестве введения к последующим чтениям может служить «Структурная антропология»: к изложенным в ней взглядам, методам и темам Леви-Строс возвращается на протяжении последующей половины столетия. Они оказываются созвучными тому, о чем размышляли и вновь открываемые на родине наиболее оригинальные мыслители завершившегося века в России: из

491

имен, ранее мной названных в этой связи, сам К. Леви-Строс в нашей переписке с ним проявил особый интерес к Г. Г. Шпету— расстрелянному в 1937 г. ученому широкого диапазона, вдохновлявшемуся феноменологией Гуссерля ; идеи, близкие к рациональному

пониманию мифа у Леви-Строса, можно найти в ранних сочинениях А.Ф. Лосева и в посмертно изданной книге философа Я.Э. Голосовкера, не говоря уже о давно замеченных параллелях Леви-Стросу в постепенно снова издаваемых трудах О.М. Фрейденберг и близкого к ней И.Г. Франк-Каменецкого. В интервью с Д. Эрибоном К. Леви-Строс соглашается с предположением, высказанным в книге о нем Дж. Буна, предположившего, что его мировоззрение восходит к символизму. Это же можно сказать и о многих из названных выше постсимволистских русских мыслителях, чье место в русской и общеевропейской культуре мы только теперь начинаем оценивать по достоинству.

Выявленный в «Первобытном мышлении» основной принцип, названный Леви-Стросом «бриколажем» (термин, означающий все, что ремесленник кладет вместе из вещей, попадающихся ему под руку и нужных для его работы), проявляется в том, как первобытный человек объединяет в одну сложную цепь ассоциаций самые разнородные знаки. Наш читатель увидит в этом открытии еще одну существенную параллель с крупнейшим психологом Л.С. Выготским, чье сходство с К. Леви-Стросом не раз уже отмечалось: предположение Выготского о комплексном характере первобытного мышления, оперирующего ассоциациями, не находящими логического обоснования, оказывается чрезвычайно близким к идее бриколажа у Леви-Строса. Новейшая нейропсихология и нейролингвистика видят подобные черты в том характере семантических ассоциаций, которым правое (недоминантное по речи) полушарие отличается от доминантного левого, где сосредоточены логические способности. В одной из своих последних книг, говоря о значении снов в мифах, Леви-Строс упоминает бриколаж, совершаемый сном. Сновидения можно отнести к характерным проявлениям право-полушарного построения ассоциаций. В связи с их истолкованием Леви-Строс возвращается к намеченному уже в «Структурной антропологии» сравнению мифологического

492

сознания с психоанализом (попутно заметим, что Фрейд напечатал свои труды по значению снов столетье назад; пришло время дать им оценку теперь, когда Крик предложил новые нейрофизиологические модели сна). Леви-Строс отмечает сходство в темах, рассматриваемых в психоанализе и в мифах, в частности, касающихся «телесного низа» (если воспользоваться термином, использованным в посвященной той же тематике книге М.М.Бахтина о карнавале и Рабле). Но он видит ошибку Фрейда в том, что из многих кодов, которыми пользуется миф, тот учитывал только один лишь «психофизиологический» или сексуальный и при этом не принимал во внимание всех культурных контекстов, без которых нельзя раскрыть специфическое значение знака в данной традиции. По Леви-Стросу психоанализ исследует в одном человеке то, что этнология изучает на материале культуры целого общества. Раскрытие подобной идеи применительно к психиатрии можно видеть а яркой статье, где мышление шизофреника сопоставляется с американскими индейскими мифами, в которых находится выход из аналогичных конфликтов.

Леви-Строс (как и Выготский) не проводит решительной границы между дикарем и современным человеком. В последней из книг, посвященной мифологии американских индейцев, он сравнивает с первобытными мифами те образы, с помощью которых современный специалист по естественным наукам объясняет «на пальцах» широкой публике то, что по-настоящему может быть понято только при знании языка математики. Сопоставление с мифом образа «Большого Взрыва» кажется очевидным. Самое увлечение началами и происхождением вещей роднит естественные науки с мифологией.

В классификации различных существенных для дикаря явлений — животных, растений, минералов — Леви-Строс находит черты, сближающие первобытный аналог науки с ее новейшими формами. Отсюда возникает вопрос, касающийся «неолитического парадокса»: человек после неолитической революции уже обладал умом, необходимым для таких изобретений, как ядерное оружие и космические ракеты. Почему их появление пришло так поздно? Задуматься над этим стоит и потому, что современное знание так же медлит с изу-