Структурный гороскоп
Шрифт:
Напомним, что "волевой рывок" - это 144-летие, в нем четыре фазы по 36 лет. Особенное место принадлежит 72 срединным годам, умещающимся между двумя революциями, - вторая и третья фазы рывков. Вторая фаза - страшная, насильственная, в ней больше уничтожается, нежели создается. Третья фаза не многим лучше, в ней насилие сменяется бесконечным бюрократическим ограничением. Тем более поразительно рождение в четвертой фазе, после стольких обид народу от всесильного государства, нового и прекрасного уклада. Четвертым - "золотым" - фазам мы уделим внимание в нашей книге дальше. А пока хочется сказать - "не было бы счастья, да несчастье
"Темное время". Нет света, нет неба, страна заковывается в броню, отгораживаясь от всего мира. 72 года темного времени можно уподобить выращиванию гомункулуса
в реторте - зрелище не для слабых. Но вот синтез окончен - и миру является нечто прямо противоположное тому, что замышлялось или предполагалось. Помните сказки о Коньке-Горбунке и о многом другом в этом духе?
72 года. В историческом масштабе это мгновение, для нашей страны, для народа каждое такое мгновение не может изгладиться в памяти.
Такое мощное явление, как Советская власть, все поместилось в 72 года темного времени: 1917-1989.
БЕЗУКЛАДНОСТЬ
909-945. В первое 36-летие волевых рывков старый уклад хотя и тает на глазах, но все ещё сохраняется. Сохранялся родовой уклад в 36-летие князя Игоря, хотя уже была очевидна потребность перемен, растущая энергия перед взрывом.
1353-1389. Победа Дмитрия Донского на Куликовом поле формально ничего не принесла, но энергия перемен нарастала, росла сила народа - и революция становится неизбежной. Татаро-монгольское иго заканчивается.
1653-1689. Не изменился уклад и при Алексее Тишайшем, он всего лишь "создал в русском обществе XVII века преобразовательное настроение" (В. О. Ключевский).
1881-1917. То же можно сказать и о времени Александра III. Старый уклад трещит по швам, начинается промышленная революция. И тем не менее уклад этот жив. Существуют могучее (количественно) крестьянство, казачество, дворянство, купечество, церковь - все те, кого безжалостно сметет 1917 год.
О второй и третьей фазах можно сказать: старый дом разрушен, новый не построен. Эта ломка делает страну максимально незащищенной, она не уверена в своем месте в мировом сообществе. И потому возводится некий липовый фасад, вывеска, не соответствующая реальному процессу перемен. Страна надевает маску, которая заменяет уклад. В "темное время" возникает воистину бесклассовое общество: старые классы умерли, а новые только зарождаются, претерпевая несколько мучительных трансформаций.
Безукладность темного времени мучительна для общества. Сын не наследует отцу ни материально, ни профессионально, ни духовно. Государственный интерес не оставляет места для простых человеческих радостей, поднимает человека над обыденностью, так как некоторое время его внимание поглощено фальшивыми идеалами вывески, заменяющей уклад, или, как говорили, "классовое мышление". Вот тогда-то и формируется новый невиданный человек, человек вообще - без корней, без родины, даже без отца и матери.
В негативе такой человек становится палачом, садистом, пустозвоном, хамелеоном, перекати-поле
Вот почему "темное время", рождая злодеев, рождает и гениев. Расцвет гениальности происходит уже в золотом веке - в четвертой фазе, но рождаются гении именно в "темное время". Объяснять это можно, например, так: сладкая жизнь не стимулирует работу души и ума; мучения же "темного времени" лишь укрепляют сильную душу.
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ГОД
Переломные годы истории полны таинственных совпадений, непонятных случайностей. 36 лет накопления энергии делают разряд неизбежным, но формы его кажутся случайными. А потому возникают вопросы.
Как бы пошла история, если бы князь Игорь не отправился в третий раз брать дань с древлян и не спровоцировал тем самым их восстание и свою гибель? (945 год.)
Почему вдруг умер Дмитрий Донской - сильный, сорокалетний мужчина? (1389 год.)
Если бы в 1689 году Петру I не исполнилось 17 лет и он не стал совершеннолетним, сошлись бы в решительной схватке противоборствующие партии?
Ну а случайность и фатальность событий 1917 года стала притчей во языцех, в особенности это касается октябрьского переворота. Совершенно очевидны лишь два положения - сам факт революции и её насильственный характер. Идейное и классовое направление революции, конечно, тоже не случайны, но они не столь очевидны. Исторические часы оказались прибором не менее точным, чем часы астрономические, хотя ещё раз напомним астрономического 36-летнего ритма не существует.
945, 1389, 1689, 1917 года - четыре революции, положившие начало четырем темным 72-летиям.
945-й потряс современников, поразил летописцев. Месть Ольги древлянам... Взяв Искоростень, Ольга "старейшин городских взяла себе; из остальных некоторых отдала в рабы дружине, других оставила на месте платить дань. Дань наложена была тяжкая..." Предание гласит, что сразу после мести Ольга с сыном и дружиной "пошла по их земле, устанавливая уставы и уроки".
Понимать надо так, что была ликвидирована племенная верхушка; военная дань, наложенная на племя, превращалась в постоянный государственный налог центральной киевской власти, впервые в истории было произведено административное деление территории племени и создана система государственных контролеров (княжеских заказчиков), которые должны были следить за сбором налогов. Таков результат жестокой, хитрой мести. И поразил именно он.
Революция 1389 года ещё ждет своего истинного описания. Пока можно лишь сказать о смерти Дмитрия Донского и начале правления Василия I. И ещё раз подивиться точности исторических часов. Василий I во всех датах жизни ровно на 300 лет опережает Петра I. Петру I посвящены горы исследований. Василий I остался в тени. Теория объясняет это так: ведь 36 лет правления этого князя приходятся на вторую фазу второго рывка, а потому они дважды темные.
1389 год - это год начала создания православного самодержавия как нового вида политической власти. Власть начинает концентрироваться в точке в одном лице. А потому основную роль в революции 1389 года играл сам Василий I, подавлению (а подчас и уничтожению) подлежала не такая уж многочисленная, к тому же связанная родственными узами прослойка удельных князей.