Стучат – закройте дверь!
Шрифт:
– Ну, Лисица, – заныла Кира. – Миленький! Поищи еще чего-нибудь в своем компьютере!
– Ладно.
– А чем это ты там чавкаешь? – насторожилась Кира.
– Курочкой.
– Курочкой?!
– Да, Настя принесла мне половинку цыпленка табака. Знаешь, это когда цыпленка солят, перчат, распластывают на чугунной жаровне и жарят, придавив сверху чем-нибудь тяжелым.
– Я знаю, что такое цыпленок табака, – мрачно произнесла Кира. – А ты там неплохо устроился. То вареники с вишней, то жареный цыпленок!
– Кира, я честно попытаюсь еще! – усовестился Лисица. – Но вы там с Лесей все-таки начинайте потихоньку готовиться к поездке в Ростов.
В сердцах выругавшись, Кира бросила трубку и упала на кровать. Никуда она не поедет! По крайней мере, до тех пор, пока не выспится хорошенько! А там видно будет. И едва голова девушки коснулась подушки, она провалилась в глубокий и здоровый сон.
На этот раз Кира спала без всяких сновидений до самого утра. Ни кошмары, ни Лисица ее сон ни разу не побеспокоили.
Услышав, что им предстоит снова ехать, на этот раз в Ростов, Леся раскапризничалась:
– Не хочу. Надоело. Да и какой смысл? Лисица ведь сказал, что в Ростове эти трое не пересекались. Жили в разных районах города. Учились в разных школах. Потом вовсе разъехались в разные стороны. Кого нам там искать? И зачем?
– Ну что ты! Ростов город небольшой. Даже если эти трое официально и не пересекались, они могли ходить в одну секцию, заниматься в одном кружке, посещать одну и ту же дискотеку. Там и познакомились.
– А дальше что? Ну, познакомились, а потом что?
– Не знаю. Но возможно, в Ростове есть люди, которые нам это расскажут.
И как ни сопротивлялась Леся, они все же поехали в Ростов. Лисица дал три адреса. Три домашних адреса убитых ростовчан. Но уже по первому же адресу Коляна подруг поджидало горькое разочарование. По указанному адресу высился спортивный центр.
– Жилой дом? – наморщив брови, спросила одна старушка, к которой обратились за разъяснениями подруги. – Вы бы еще чего до революции было вспомнили! Давно снесли тот дом.
– Как?
– Да так! И все дома, что в округе были, тоже снесли. Борьба с частным самогоноварением.
И, приосанившись, старушка воинственно продолжила:
– И правильно, что снесли. Раньше тут нехорошее местечко было. В темное время суток мало кто решался забредать без крайней нужды. А теперь красота! Спортивный центр. Бассейн. Чистота и здоровье! Молодые люди сюда теперь приходят не за самогоном, а укреплять здоровье! Молодцы, что снесли микрорайон! Я первая голосовала «за».
Из разговора с патриотично настроенной старушкой подруги узнали, что жильцам частных домов предложили квартиры в новостройках и небольшую денежную компенсацию.
– Вот они все и разъехались. Да и то сказать, в собственных
Конечно, кто бы спорил. Теплый туалет – это вещь замечательная.
– Да вы бы знали, что тут в Вороньей Слободке делалось до того, как ее изничтожили до основания, – продолжала старушка. – Сплошной разгул и разврат. Почти в каждом доме можно было достать и самогон, и девицу на ночь! Конечно, постоянно случались драки и поножовщина. Милиция если по первому выезду приезжала, то больше уже до самого утра никуда и не уезжала. Знали, что до утра еще пару-тройку разбоев им придется оформлять и протоколировать.
– Ой, вы как все интересно рассказываете! Словно сами тут жили.
– И жила, – спокойно и с достоинством кивнула старуха. – Улица Воронья, дом двадцать – это был мой дом. А теперь вот я в новом доме живу.
И она указала на дом напротив бассейна.
– Правда?
– Зачем мне врать?
– А кто жил в доме двадцать четыре, вы знаете?
– Нет.
– Почему? – изумилась Кира. – Ведь рядом же с вами дом был.
– Всего через один дом, – подтвердила старушка.
– И вы не знали, кто там живет?
– Не знала. Потому что в том доме никто и никогда не жил.
– Как это? – еще больше изумились подруги.
– А так. Дом пустой стоял и заколоченный. Старый дед Марат помер еще в семидесятых. Родни у него не было. Вот дом и пустовал. А поселиться в нашей Вороньей Слободке уже в ту пору охотников не находилось. Да и помер дед не своей смертью. В петлю полез. Кому охота жить в доме, где жил самоубийца?
Подруги переглянулись.
– А мальчик Коля? Там, в этом доме должен был жить мальчик Коля! Он потом в Питер уехал учиться!
– Не было у Марата внука! Один он жил. Бобылем!
– Может быть, у сестры его или другой дальней родни был мальчик?
– Не знаю. В мое время где человек прописан, там он и жить был должен. А если не жил, то начинались всяческие неприятности и проверки. Почему не живет, да что не так. Понимаете?
– Но по бумагам значится, что Николай Серов был прописан в этом доме. Улица Воронья, дом двадцать четыре.
– Когда?
– В период с шестьдесят третьего до восемьдесят первого года.
– Не может этого быть! – покачала головой старушка. – Как раз в ту пору Воронья Слободка была в самом расцвете. А дед Марат уже помер.
– А расселили вас когда?
– В двухтысячном.
Значит, получалось, что Колян был прописан по адресу, где никогда не жил и не появлялся и где его никто не знал. Но это подруг не столько насторожило, сколько обескуражило. Значит, тут им ловить больше нечего. Колю тут никто не знал. И про его жизнь, следовательно, рассказать никто ничего не мог.