?Студёная любовь?

Билык Диана

Заметив суматоху около портала, что пропускал приглашенных на бал и регистрировал их приезд, я прикипела взглядом к алому кругу. Сама не знаю почему. Все шло сегодня не так, будто я не с той ноги встала с кровати.

Какое-то время было не разобрать, что происходит. Только после того, как Ринэма, куратор по досугу, виляя крупными ягодицами, выбежала наперерез драке и применила магию, толпа немного разошлась, а над площадью повисла кроткая тишина. Лея и Нигева, сестры-близнецы с моего потока, устроили драку за вельможу с Криты в длинном парчовом балахоне. И богач, недолго думая, выбрал обеих, нацепив на их грудь знаковые цепочки.

Девушки гордо прошли мимо нас с Глорией, вцепившись в руки мужчины так, что он аж побледнел. Весело, ничего не скажешь. Зачем ему две попаданки? Я не слышала, что такое вообще возможно. Обычно выбирали кого-то одного, потому что маг иномирец стоит целое состояние и покупается навсегда.

Странно было смотреть, как сокурсники ждут и жаждут, что их выберут. И кто им сказал, что с покровителями будет проще? Никто не давал гарантий, что владелец будет понимать тебя, любить или хотя бы уважать? Или кто обещал, что статусная женщина станет хорошей хозяйкой и не казнит тебя за мелкую промашку в первый месяц работы?

Нас много лет учили безропотно подчиняться власти, мастерам и законам, не задумываясь о последствиях, но я внутренне всегда сжималась от этого правила и всегда чувствовала, что этот отбор — фарс.

Взрывая тишину, пелена магического зеркала, напоминающая алую воду, пропустила на площадь нового посетителя. В портал, точно поезд, на всех парах влетела серебристая колесница. Я таких на Энтаре никогда не встречала. Машина рассекла воздух над академией, оставив после себя туманный след, а в ушах навязчивый гул.

Меня пробрало необъяснимой дрожью. Чтобы позволить другим студентам приблизиться к явно непростому гостю, отошла подальше. Толстушка за мной.

— Стоит поторопиться, — бросила я Глории через плечо, надеясь, что та отстанет. Она завороженно рассматривала гостей и облизывала пересохшие губы, но плелась за мной следом, как привязанная. — Это последний бал на нашем курсе, больше выбора не будет. Воспользуйся шансом.

— Не пропустят, — прыснула Глория, показывая на толпу желающих попасть в услужение к богачам, и задорно сморщила обсыпанный веснушками нос. — Там, гляди, какая толпа. Они меня затопчут быстрее, чем я доберусь хотя бы поглазеть на вельможу. От судьбы не убежишь: не выберут, и мороз с ним… Попробую государственное распределение.

— Все равно иди. Попробуй. — Я кивнула в сторону портала. — Нечего со мной стоять. Тебе же хочется поближе рассмотреть гостей.

— А ты пойдешь? — переспросила Глория.

— Конечно, — пришлось соврать, иначе она не отстанет. — Я скоро.

Девушка помялась, сложила пухлые ладошки перед животом, потопталась около меня, но не ушла.

— Что ты хочешь? — спросила я, догадываясь, что Глория не просто так медлит.

— Можно я тебя обниму? — соседка поджала губы и посмотрела на меня из-под густых ресниц, словно окрашенных в морковный сок. — Знаю, что ты не любишь…

— Это лишнее, — я повела плечом от фантомной боли, стоило только представить прикосновение.

Никто не сможет приблизиться ко мне без моего согласия. Во мне спрятана вечная мерзлота, что очень не любит, когда на нее посягают. Это не болезнь — это магическое влияние, здесь сомнений нет. Патроун подозревал, что моя холодность и бесчувственность — следствие сильного вмешательства. Только откуда такой блок во мне, ректор так и не определил. Среди попаданок я — брак, который невозможно изучить.

Ис-тэ понимал, что не гожусь я для программы распределения, потому не настаивал на выборе и разрешил не снимать артефакт во время бала, лишь попросил поприсутствовать на танцах и послушать его речь. Я ведь не сумею быть покорной и хорошей женой, если меня вдруг выберут. Ректор это осознавал, поэтому послабил мое условие, хотя совет мастеров академии был против. Но я даже прислугой не сгожусь, потому что если прикоснусь к хозяину, ибо сгорю от боли, либо убью его, поэтому маги все-таки согласились меня не трогать.

Я тряхнула головой, прогоняя тягучие мысли, и повернулась к танцующим. Что-то слабо потянуло в груди, рассыпая по плечам мелкие мурашки, а правая кисть, где под рукавом прятался старый шрам, вдруг неприятно зачесалась. Я перекрутила пальцы, чтобы унять жжение. Хотела использовать магию, но вспомнила, что на балу это запрещено. Перетерплю.

— Ты хорошая, Любава, — с грустью сказала Глория, все еще маясь около меня. — Что-то мешает тебе быть открытой, но ты добрая. Знаю. И чувствую.

Рыжая по основному таланту менталист, но я все равно никогда не верила ее комплиментам. Слишком все это странно. Как можно сказать, что ты чувствуешь кого-то добрым или злым? Как определить, что человек хороший или плохой? Разве срединных понятий не бывает?

Так и магия. Она или есть, или нет. Нельзя представить или поверить, что вода замерзла, если она горячая. Чтобы изменить состояние жидкости придется прочитать заклинание, направить силу из эссахи и сначала охладить влагу, а потом превратить ее в твердь.

— Беги, — вымучив улыбку, я кивнула в сторону портала. Пусть уходит уже. Может, я и открывалась бы другим, если бы не эта, сводящая с ума, боль. Сейчас внимание толстушки жутко утомляло.

Глория подступила ко мне, но на мой прищуренный взгляд острее ножа попятилась и убежала прочь.

— Не скучай, Любава, — вылетел из толпы ее веселый голосок.

Почему-то я смотрела соседке вслед и не могла отвести взгляда от мешковатой юбки. Та долго мелькала между другими нарядами, пока не остановилась около прибывшей колесницы.

Вытянутая громадина, упираясь на две длинные лапы, напоминающие ножи — только повернутые плашмя, замерла у портала, как инородное нечто, не вписывающееся в пейзаж Агоса и архитектуру академии. Две железные лошади в упряжке взбивали льдистую землю, рассыпая в стороны искры снега. Животные были ненастоящими. Огромные механизмы, больше человека раза в три, от которых веяло несокрушимой мощью.

Возле диковинной машины шумела толпа, в основном девушки. Они неприятно хихикали и, прикрывая ладошками губы, поглядывали из-под ресниц на прибывшего гостя, словно перед ними не меньше, чем божество. Было ощущение, что им уже гарантировано обещали выгодное место в роскошном замке принца. Или графа. Или лорда. Да хотя бы господина, продающего зерно или ткани.

Я ступила ближе. Немножечко. Не знаю, зачем, просто делать было нечего, вот и полюбопытствовала. Дернула же меня тьма!

Среди красоток нашего курса, как гусь среди гусынь, возвышался молодой мужчина, не старше тридцати оборотов. Он стоял ко мне спиной. Длинные черные волосы были заплетены в косу и касались поясницы, а дерзкий, закрученный хвостик лежал на крепких ягодицах. Никогда не видела таких длинных волос у мужчин, разве что у глубоких старцев, как ис-тэ Патроун.