Студенческие хроники или год в общаге
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду? – настороженно поинтересовалась я и подошла к решётке.
– Вот что! – блондинка с самодовольным видом достала из лифчика телефон и продемонстрировала его нам. Я готова была визжать от восторга и радости. Кол тут же подскочил со скамьи и схватился за прутья.
– Детка, я тебя обожаю! – со счастливым видом воскликнул он. – И, вообще, я всем вам шлю воздушные поцелуйчики!
– Попридержи их для своей девушки, красавчик, – рассмеялась наша спасительница. – Вот, держи.
Девушка нагнулась и запустила мобильник скользить по полу. Достигнув своей цели, устройство тут же попало в наши нетерпеливые руки. Майклсон дрожащими
– Алло?! Донован?! – заорал парень. – Слава небесам! Что значит сейчас шесть утра?! Да плевать на это! Слушай внимательно и не перебивай! Я и Бонни сейчас в полицейском участке. Я сказал не перебивай! Сейчас же буди Клауса и галопом скачите сюда, надо внести залог. Адрес…
Кол быстро продиктовал название улицы и показал мне оттопыренный большой палец. Я широко улыбнулась и похлопала в ладоши: сегодня определённо наш день!
– Жду! – закончил разговор Майклсон и отключил телефон. – Бонни! – завопил он. – Удача на нашей стороне!
– Урраа! – завизжала я. В следующее же мгновение земля ушла из-под ног: парень быстро закружил меня по камере.
– Отпусти! – возмущенно воскликнула я и принялась тузить развеселившегося дружка.
– Что здесь происходит?! – в “обезьянник” зашёл дежурный полицейский. Кол тут же опустил меня на пол, и мы сделали вид, что очень заняты игрой в “ладушки”.
– Совсем свихнулись, – покачал головой представитель закона и ушёл обратно.
– Спасибо вам огромнейшее! – обратилась я к проституткам и прижалась я к прутьям решётки. Девушки смущенно переглянулись.
– Всегда рады помочь, – довольно улыбнулась Саша.
– Кокаинчику бы… – раздалось мученическое завывание. Мы с Майлсоном рассмеялись: сейчас даже Брайан не мог испортить нашего ликующего настроения.
Выпустили нас около одиннадцати утра. Пришёл Гордон и сообщил, что за нас с Колом внесли залог. Попрощавшись с нашими сокамерниками, мы, счастливо держась за руки, покинули “обезьянник”. Пока оформляли бумаги на наше освобождение, офицер объяснил нам, что Хосе Гарсиа, бразилец, у которого Майклсон угнал машину, не стал заявлять на нас, и поэтому мы должны заплатить лишь штраф за превышение скорости. Сейчас мы были готовы согласиться на всё, что угодно, лишь бы поскорее покинуть это чёртово здание, поэтому не сильно вникали в смысл слов полицейского. Протянув нам наши паспорта, Гордон улыбнулся и пожелал всего хорошего.
– Надеюсь, мы с вами больше не встретимся.
– Постойте, – перебил его парень, – а где всё остальное? Наши деньги и телефоны.
– Ваш брат забрал их, – сообщил служитель закона. – И, да, я совсем забыл. Он просил передать вам это.
Офицер протянул нам сложенный вчетверо листок бумаги – записку.
– До свидания, – попрощался он и буквально вытолкнул нас на порог участка. После сумрака камеры солнце казалось особенно ярким, поэтому мы с Колом стояли и щурились, не в силах прочитать оставленное Клаусом послание. Привыкнув, наконец, к свету, Майклсон громко прочёл.
Дорогие господа-преступники! После случившегося я начал серьёзно сомневаться в вашей адекватности, поэтому решил, что побыть какое-то время пешеходами вам не повредит. Ваши деньги и телефоны у меня. От участка до академии ровно 8,74 километра. Желаю вам приятной прогулки и искренне надеюсь, что ваши воспалённые мозги смогут снова работать без перебоев. Клаус.
Я ошалело взглянула на парня. Тот вертел в руках записку, будто
– Твою ж мать!
– Кол, – я начала угрожающе приближаться к нему. Парень испуганно пятился и что-то лепетал в своё оправдание.
– Зато мы на свободе! – было последней его фразой. Я набрала в лёгкие воздуха и со всех сил прогорланила.
– Кол Майклсон, с тобой хоть что-то может быть нормальным?!
POV Кэтрин
Прошло три дня с того случая, когда Бонни и младший Майклсон угодили в “обезьянник”. Клаус тогда здорово проучил их, заставив пройти почти девять километров пешком. Наши преступнички так устали, что при всех торжественно обещали больше никогда не искать приключений на свою пятую точку. Мы предпочли им поверить, в душе, однако, сомневаясь в твёрдости клятвы. Особенно нас повеселили их рассказы о тюремной жизни и сокамерниках: наркомане Брайане и проститутках Ларе, Саше и Элли.
– Как это вы ещё с эксгибиционистом там не познакомились! – фыркнула Кэролайн.
К слову о ней. Два дня назад наша блондиночка заявилась под ручку с Клаусом и, жутко краснея, объявила, что они встречаются. Мы все, конечно, были поражены наповал, но, видя их счастливые улыбки, тут же начали засыпать их поздравлениями. “Ещё одна парочка к моей карме”, – самодовольно думала я.
Теперь, когда прошло немного времени, нас не смущал этот факт. Однако видя влюблённые лица Майклсона и Форбс, я каждый раз чувствовала укол зависти. Стефан… Казалось, прошло столько времени, и я должна была перестать думать о нём, но желанное забвение всё не приходило. Сальваторе продолжал занимать мои мысли и каждый раз, когда я видела его, сердце предательски трепетало. Но я ему не нужна: его отстранённое, насмешливое лицо говорило мне об этом. Стефан наслаждался своей ипостасью риппера, развлекался и ему было абсолютно плевать на всё. Это настолько мучило меня, что я постепенно начала скатываться в депрессию. Учёба и репетиции больше не приносили радости, казались скучными и утомляющими. Я даже стала задумываться о том, чтобы уйти из академии. Никто этого не замечал: все были заняты только Еленой.
Состояние сестры оставляло желать лучшего. Если я умело скрывала своё отчаяние, подавляя его в себе, то она, наоборот, выплескивала горе на себя, меня, подруг. Да и, вообще, вела себя странно. Плохо ела, но зато всё пыталась накормить нас, занималась уборкой, следила за тем, как мы одеваемся, постоянно за что-то отчитывала, училась готовить, но по ночам до меня до сих пор доносились всхлипывания и приглушённый плач. Между собой мы с подругами стали называть Елену “мамочкой”, но никак не комментировали её действия, понимая, что так она старается пережить разрыв с Деймоном. Но постепенно это начинало раздражать. Особенно доставалось мне: сестра старалась проводить всё свободное время со мной, допекала расспросами и заботой, преследовала по пятам. Я даже начала жалеть о том, что раскрыла Деймона.
И вот сегодня, когда у Елены снова обострился материнский инстинкт, я попросту сбежала из дома.
Вечерело. Солнце угасало за горизонтом, принося освежающую прохладу. Я медленно брела по тротуару, пребывая в окончательном унынии, и украдкой следила за людьми. Гамма чувств и настроений отражалась на незнакомых мне лицах: радость, удовлетворение, озабоченность, безразличность, веселье, задумчивость, усталость. Но у них было кое-что общее: все куда-то спешили, у всех были свои цели и хлопоты. Лишь я бесполезно шаталась по улицам.