Студенческие хроники или год в общаге
Шрифт:
– Но отец! – возмутился парень. – Я сам хотел потанцевать с Кэролайн!
– Ничего. Успеешь еще натанцеваться, – отмахнулся Майкл и, взяв меня за руку, отвел на середину зала и закружил в танце. Дожилась! Танцую с отцом своего пар... соседа.
– Как вам Новый Орлеан, Кэролайн? – поинтересовался мужчина.
– Замечательно, – сдержанно улыбнулась я, – очень красивый город.
– Наверняка красивее, чем Дэнвер? – подмигнул отец Клауса. Я ошарашенно уставилась на Майклсона. Откуда он знает, что Дэнвер мой родной город?!
Видимо, эмоции слишком явно читались на моем лице, потому
– Я родился в Дэнвере, – эта новость просто ошеломила меня. Я во все глаза уставилась на Майклсона старшего. И с чего это вдруг он так разоткровенничался?
– Думаю, пора открыть карты, – кивнул мужчина, – я знаком с вашей матерью. Шериф Лиз Форбс. Я сразу понял, что вы ее дочь. Вы так похожи.
– Но откуда вы ее знаете? – прошептала я.
– О, мы знаем друг друга с самого детства, – улыбнулся Майкл. – Мы были лучшими друзьями. Играли, учились, буянили вместе... Наверное, вы спросите, были ли мы парой, но нет... Мы не были влюблены друг в друга... Мы были просто хорошими друзьями...
– Не могу поверить в то, что вы знакомы с моей мамой. Она никогда не рассказывала мне о вас, – осторожно произнесла я. – Что же вас разлучило?
– Небольшое... хм... недоразумение, – нахмурился отец Клауса, – не буду вдаваться в подробности. Если захотите – узнаете от своей матери лично. Лучше расскажите, как она поживает?
– Неплохо, – пожала я плечами, – работает шерифом.
– Она всегда мечтала работать в полицейском участке, – улыбнулся мужчина. До меня донесся знакомый аромат одеколона. Тот самый, что и у Клауса. – Рад, что ее мечта исполнилась. А как дела у Билла Форбса?
– Не знаю, – нахмурилась я, – и знать не хочу.
– То есть как? – растерялся Майкл.
– Он бросил нас, когда я была маленькой, – с горечью сообщила я, – и с тех пор не объявлялся...
– Правда? Интересно... – задумчиво протянул Майклсон. В его глазах промелькнул недобрый огонек.
Танец закончился, и я смогла перевести дыхание. Хоть отец Клауса и был дружелюбен, располагая всех своим шармом, я чувствовала в нем какую-то опасность.
– Спасибо, Кэролайн, за столь чудный танец. К сожалению, сейчас мне придется покинуть вас, – поклонился мужчина. – Наслаждайтесь праздником.
– Спасибо, – кивнула я.
– И еще, – Майклсон хитро улыбнулся и отвел взгляд в сторону, – я рад за вас с Клаусом.
Я хотела поблагодарить Майкла еще раз, но он скрылся из виду. Облизнув пересохшие губы, я оглянула зал. Надо выпить. И много.
POV Клаус
Все это время я наблюдал за отцом и Кэролайн. Во время танца они постоянно о чем-то разговаривали. Неудовлетворенное любопытство разжигало во мне бурю эмоций. Что Майклу понадобилось от Кэролайн? Она явно напомнила ему о кого-то из его прошлого, но вот кого?Неожиданно я осознал, что ревную блондинку к собственному отцу. Притом неистово. Это открытие ошеломило меня. Схватив бутылку шампанского со стола, я залпом выпил половину. Когда же закончится этот чертов танец?!
– Нервничаешь? – подошла ко мне Камилла.
– О чем ты? Я спокоен, – сквозь зубы процедил я.
– Неправда, – усмехнулась девушка. – Забыл, что я учусь на психолога? Меня невозможно обмануть.
– Ошибаешься, – улыбнулся
– И сейчас я знаю, почему ты улыбаешься, – серьезно произнесла кузина. – Кэролайн не твоя девушка, ведь так?
– Как ты...? – удивленно выдавил я.
– Можешь считать это издержками профессии, – хихикнула Камилла. – Так кто она тебе на самом деле?
– Соседка, – буркнул я.
– Думаю, не стоит спрашивать, зачем ты ее сюда привез.
– Правильно думаешь, – кивнул я.
Какое-то время мы стояли молча. Музыканты все играли и играли, причем не только на инструментах, но и на моих нервах. Я налил себе бокал вина и залпом осушил его. Потянулся за другим, но кузина уверенно отставила бутылку в дальний конец стола.
– Тебе надо проветриться, – тоном, не терпящим возражений, сказала девушка. Я пожал плечами и тупо уставился в потолок. Ками взяла меня за руку и повела в сад. Свежий воздух действительно заставил мою голову работать. Я глубоко вздохнул, вдыхая приятный запах зелени, и улыбнулся. Кузина вела меня в глубь сада, где не было людей. Что ж, это было бы как раз кстати. Неожиданно в голову врезались слова Софи.
– Ками, помнишь Софи хотела сообщить мне какую-то важную новость? – поинтересовался я у сестры.
– На самом деле, она не такая уж и важная, – отмахнулась Камилла, – ничего особенного, правда.
– Вот теперь ты лжешь, – самодовольно ухмыльнулся я. – Ками, что случилось?
– Как дела у твоих друзей? – резко сменила тему девушка.
– С ними все отлично, – пожал я плечами, – учатся, бухают, веселятся, встречаются с девушками... Как обычно. И все же, Ками, я не отстану от тебя, пока ты не расскажешь мне ту важную новость.
– Ладно, если ты хочешь знать, – кузина сжала губы в тонкую линию и на одном дыхании выпалила. – Я выхожу замуж.
Эта новость не столько удивила, сколько насторожила меня. Камилле было всего двадцать лет. Наврядли она по своему желанию захотела выйти замуж в таком возрасте.
– За кого? – наконец спросил я.
– За...за... – девушка запнулась и виновато посмотрела на меня, – за Марселя.
Я просто потерял дар речи. Марсель. Племянник моего отца и мой главный соперник в борьбе за Новый Орлеан (после смерти отца город должен будет достаться либо мне, либо ему. Хоть я и не собирался становится мэром этого мегаполиса, отдавать Новый Орлеан в руки Марселю я тоже не хотел. Кому угодно, только не ему).
– Ну скажи что-нибудь, – тихо взмолилась Камилла.
– Я тебе не верю, – процедил я. – Ты не можешь выйти замуж за Марселя!
– Ты прав. Это было не по моей воле, – вздохнула девушка. – Мой отец хочет этого брака. Как ты знаешь, после смерти Майкла именно Марсель может стать новым королем города...
– Этого не произойдет! – я со всей силы треснул кулаком по стволу дерева. – Я сделаю все, чтобы Марсель не стал мэром Нового Орлеана.
– Ник, не хочу тебя расстраивать, но твоих шансы получить власть в этом городе практически на нуле, – тихо произнесла кузина. – Ты не живешь здесь. Не участвуешь в политических разборках. Не проводишь реформ. Не помогаешь отцу. Ничего. Ты уехал, и люди поверили, что ты больше не вернешься.