Студент 3
Шрифт:
Я понимающе присвистнул, на что услышал насмешливое:
— Не свисти, денег не будет!
— Извините… Так я понял, что он уже в оперативной разработке?
— Как ты сказал?
— В оперативной разработке. А что?
— Нет, ничего. Хорошо сказал. Удачная фраза. По существу — да. Под колпаком.
Тут Андрей Степанович даже позволил себе озорно подмигнуть.
— Да, да… — поддакнул я, соображая. — А почему же его не берут — об этом, наверное, можно не спрашивать?
Выражение редакторского лица вмиг изменилось, сделавшись
— Верно мыслишь… — процедил он. — Ну, ты уже понял, что это работа не милиции, не ОБХСС…
— Понимаю, — веско сказал я. — Он им зачем-то нужен.
Признаюсь, у меня получилось: ИМ — разумея, естественно, сотрудников КГБ.
Столбов не подтвердил, не опроверг это.
— Там, — сказал он, и это прозвучало тоже: ТАМ…
— ТАМ ничего стараются не упустить. И никого. Будь он хоть трижды гаденыш. Если от него может быть хоть какой-то толк, значит, этот толк сперва выжмут, а дальше видно будет. Это я тебе точно говорю!
— Верю, — сказал я.
Но странная мысль посетила меня. Настолько странная, что я не сразу решился ее озвучить… Решился все-таки:
— Слушайте, Андрей Степаныч… А что, такой прожженный тип… Кстати, как его фамилия?
— Фамилия? Да самая простецкая. Кузьмин.
— Так вот, этот Кузьмин! При его-то опыте он неужели слежку за собой не чует?
Столбов помрачнел. Мне почудилось, что и он себе этот вопрос задавал. Впрочем, уточнять не стал.
— Ладно, — сказал он. — Ты ему звонить должен?
— Да, — я глянул на часы. — Да вот хоть сейчас можно.
— Звони, — оживился редактор, — придвинув мне аппарат.
У меня было скользнула мысль про определитель номера… но я от нее отмахнулся, решив, что в 1978 году в советской провинции такие определители существовали только в шпионских детективах.
— Это рабочий номер или домашний? — спросил Столбов.
— Не знаю, — я пожал плечами.
— Хм… Скорее всего, рабочий. Не в отгуле же он… Ну, звони.
Я набрал номер. Трубку сразу же сняли:
— Да?..
— Виталий Алексеевич?.. Это Василий, студент-химик. Был у вас вчера. Вы просили позвонить.
— Помню.
В голосе мне почудилась некая неуловимая усмешка. Мы поговорили, и он отключился. Я тоже положил трубку.
— Ну? — вырвалось у Столбова, несмотря на всю его выдержку.
— Договорились. Подъедет к общаге. Микроавтобус РАФ…
— Та-ак, — оживился редактор. — Когда?
— В девятнадцать. Ноль-ноль. И отправимся разбираться с Беззубцевым.
— Ладно, — как-то бегло сказал Андрей Степанович. Он уже напряженно размышлял о своем. — Ты адрес знаешь ведь?
— Теоретически. Надо бы сходить, глянуть. Выяснить.
— Обязательно! Только не засветись… Ладно, — повторил он. — Ладно… Ну, тебе же на учебу пора?
Я объяснил, что из-за медосмотра у нас учебу сегодня фактически отменили, и я сейчас планирую посмотреть по факту обиталище профессора.
— Дело, — одобрил Столбов. —
И я пошел. Умеренно соблюдал осторожность, не засветился. В этом был уверен. Институтский дом тоже был добротный, «сталинка», я выявил нужный подъезд, прикинул на каком этаже квартира. В сам подъезд заходить поостерегся. И отчалил.
Время тянулось мучительно длинно. В районе шести я для конспирации сказал пацанам, что пойду прогуляюсь. Они понимающе переглянулись, заухмылялись было… но ничего не сказали.
Еще час я проболтался, убивая время, а вернувшись к общаге, с замиранием сердца увидел, что близ общежития действительно стоит микроавтобус РАФ-2203: голубой с продольной белой полосой. Окна аккуратно зашторены.
Я подошел, открыл дверцу в салон:
— Здравствуйте!
— Садись! Быстрей.
В салоне были двое. И еще один за рулем. Кузьмин и пара незнакомых мне крепких, спортивного вида парней с короткой стрижкой. Прямо по форме! И что поразило меня: все трое в строгих темных костюмах, темных галстуках, белых рубашках. Удивительно!..
Виталий Алексеевич глянул на меня внимательно:
— Едем?
— Конечно.
— Поехали, — велел он шоферу. А мне: — Дорогу корректируй.
С моей коррекцией доехали быстро.
— Вот этот дом, — сказал я. — Вон подъезд…
И поперхнулся.
— Что? — Кузьмин чуть не встал в стойку, как гончая.
— А вот он сам.
По тротуару приближался к подъезду профессор Беззубцев собственной персоной. Величавый, в шикарном костюме.
— Так, — хищно сказал Кузьмин. — Как его, Илья Аркадьевич?
— Да.
— Юра, Саня, пошли!
И все трое стремительно выскочили из машины. Меня как будто бросили на произвол судьбы, но я не замедлил выйти следом.
Трое подскочили к профессору. Тот, конечно, опешил.
— Илья Аркадьевич Беззубцев? — стремительно спросил Кузьмин.
— Да, — профессор заметно побледнел. — Чем… обязан?
— Сейчас узнаете, — пообещал магнат и вынул из нагрудного кармана красное удостоверение: — Комитет государственной безопасности. Пройдемте в машину!
Глава 23
Ну и что все это значит?.. — мелькнуло у меня.
Беззубцев побледнел. Видно было, что он лихорадочно пытается сообразить, как повести себя в данной ситуации.
— Э-э, простите, — с глубоким достоинством начал было он. — Здесь, очевидно, недоразумение…
Если недоразумение и было, то вмиг рассеялось.
Все-таки КГБ была необычайно серьезной организацией. Не без грехов, ошибок и недосмотров, кто бы спорил. И даже не без изменников. Но это есть везде. А плюсов в ней было гораздо больше. Все перечислять не к чему, а сейчас речь о подготовке кадров. Учили там если не всему, то многому, а главное — скорости мышления и действия. Эффективной скорости, конечно. Ведь баламутная спешка — это не скорость, а бестолочь.