Студент
Шрифт:
— Годится, папаша, — пробасил здоровяк Сергей. — А сейчас, значит, по два червонца, как договаривались?
— Восемнадцать, ребятушки, по восемнадцать. Ну, сами понимаете, червончик трактористу надо, надо, не зря же работал, трудился!
— Тракторист ваш зарплату получает, — сдерзил я. — С какой стати мы еще ему должны платить?
— Премия, сынок! Премия. А как же? А ты, сынок, часа три ручками помахал, да восемнадцать целковых заработал, это как?! Поди-ка еще сыщи такие деньги! А тебе физзарядка, одно удовольствие…
Я поморщился, но спорить не стал. Да и никто не
Хотя, как говорится, осадочек остался.
От автора
Друзья! Крутая новинка от Дамирова! Попаданец в СССР.
Я мотал срок на зоне, а очутился в теле молодого советского мента!
Сегодня вышел второй том, а на первый скидка: https://author.today/work/353762
Глава 21
Придя в общагу, я испытал сильнейшее чувство — вот как есть, сбросив только верхнюю одежду, завалиться спать. Чуть не сказал «непреодолимое» — но это было бы неверно. Все же я его преодолел. По молчаливо-пустому ночному коридору пошел умылся, и лишь после того с удовольствием улегся в кровать. Было еще совсем темно, хотя нечто предрассветное ощущалось вокруг. Скорее психологическое, чем физическое… Впрочем, неважно.
Закрыв глаза, я попытался представить Лену. Представил. Но почему-то назойливо сюда стала вплетаться Люба… И даже не столько она как таковая, а уже знакомое едкое искушение. Вот — вертелась мысль — ты один в комнате, полная свобода… Люба по первому же зову готова превратить это одиночество во взаимный огонь страсти. Заманчиво? Еще бы! Всего и дел: завтра днем заглянуть в триста двенадцатую, пальцем поманить…
На этом я и растворился в стихии сна.
Проспал до послеполудня, что немудрено. Проснулся от голода. Еще бы повалялся, спору нет, благо, спешить не надо никуда. Но желудок потребовал свое настойчивее, чем мозг. Пришлось вставать.
Из подручных продуктов наскоро слепил несложный обед, поел, наслаждаясь чувством восхитительного безделья. Худо-бедно, а восемнадцать рублей в кармане! Деньги, на которые можно, не шикуя, прожить почти неделю. И еще тридцатка мается поблизости. Можно считать, с Витькой я почти рассчитаюсь. Конечно, нужно будет себе кое-что оставить на житье-бытье, но долг останется совсем пустячный.
Поев, я захотел было завалиться в кровать с Достоевским в руках — но вспомнил, что «Преступление…» взяла почитать Люба. И тут вновь лукавый быстро и жарко шепнул в ухо: «Так сходи, попроси! Она к книжке-то наверняка не прикоснулась! Вот тебе и повод заглянуть!..»
Наверное, я похвалю себя, если скажу, что мужественно прогнал этот внутренний голос. В какую-то душевную скважину. Пусть там шепчет.
Не пошел. Хотя…
Хотя уже без голоса, но завелся во мне некто, который стал ждать, что сейчас раздастся стук в дверь…
Ну да. Раздастся стук, и войдет Люба. Или совсем без стука ввалится. С такой оторвы это станется… И что делать в данной ситуации? Вставать в вежливо-гордую позу: мол, извини, Любовь, у меня любовь… невольно скаламбурил, прошу прощения. А может, она даже в эту сторону и не шевельнется! Но тогда зачем
Так я и не выстроил модель действий в случае пришествия Любы. Да оно и не понадобилось, слава Богу, поскольку Люба не возникла. Вообще никто не возник, даже Саша. В седьмом часу я сам отправился в соседнюю комнату, стукнул, услышал глухое «Да!» и, войдя, обнаружил Алексея. К некоторому изумлению моему, тот копался во внутренностях полуразобранного радиоприемника. Множество разных мелких деталек было разбросано по столу.
Всякого рода радиолюбительство в СССР 70-х годов было сильно в моде, особенно среди молодежи. Да и взрослые люди, свято чтившие имя легендарного полярного радиста Эрнста Кренкеля, нередко до седых волос сохраняли приверженность к этому занятию. Оно отчасти было формализовано, входило в международный стандарт, имело своего рода полуспортивный статус. Для владельцев радиоаппаратуры существовали лицензии, были введены соревнования и категории, вплоть до мастера спорта… Это, как говорится, для организованных радиолюбителей, за каждым из которых закреплялся персональный позывной. Но были еще и «дикие» умники-самоделкины, так называемые «радиохулиганы», выходившие в эфир несанкционированно. Вообще, это была такая зыбкая сфера, отчасти напоминавшая нынешние интернет и даркнет. И, разумеется, она находилась под присмотром недремлющего ока спецслужб.
Во время Великой Отечественной так и вовсе частные радиопередатчики были тотально конфискованы на время ведения боевых действий. Ну, тогда их и не так много-то и было, а в семидесятые таких аппаратов расплодилось в сотни раз больше… Выходили журналы «Радио» и «В помощь радиолюбителю». В каждом крупном городе имелись несколько магазинов радиодеталей плюс стихийные барахолки; а словечки типа: схема, транзистор, резистор, тиристор — были вполне расхожими в подростково-юношеской среде. Ну и до кучи скажу, что словом «транзистор» в те времена технически безграмотно, но привычно называли всякий портативный радиоприемник.
Все это вмиг пронеслось во мне при виде нахмуренного Алексея с отверткой и распотрошенного прибора.
— Привет! — воскликнул я. — Ты что, маракуешь в этом деле?
Взглядом я указал на беспорядок на столе.
— Здорово, — после небольшой паузы не очень любезно отозвался он. — Ну так… секу помаленьку. На уровне самообразования.
— Ясно. А где Саня?
— К Наташке своей поперся. К восьми обещал быть.
— Ясно, — бодро повторил я. — Все по плану? Без изменений?
— Без. Как вчера.
Я чуть было не брякнул «ясно» в третий раз, но спохватился.
— Буду готов.
У себя в комнате я задумался: ну и чем занять себя на целых три часа?.. Искусительные голоса опять зашебуршали что-то насчет Любы, но я в один миг их прихлопнул.
И тут внезапно в меня дунула романтика. А именно: пойти к дому Лены! Просто так, без всякой цели. Лишь потому, что это ее пространство, этот кусочек биосферы хранит в тебе тонкие энергии девушки, я поймаю ее незримое присутствие в кронах берез и тополей, в тропинках во дворе, дыхании ветров, в небе и облаках над крышей ее дома…