Студентка, комсомолка, спортсменка
Шрифт:
– Глупости. Все девочки хотят быть красивыми.
– А я не хочу.
– Просто ты пока еще маленькая. Подрастешь – поймешь. Не вертись.
– В магазин зайти после школы?
– Да, у нас гречка заканчивается, купи килограмм. И молока пару пакетов.
– Еще что-нибудь?
– Хватит, а то нести тяжело будет.
– Мам, мне еще в книжный зайти нужно, а то у меня чернила кончаются.
– Чернила заканчиваются? У тебя же почти полный флакон был. Ты их пьешь, что ли?
– Я этот флакон опрокинула случайно. Там все вылилось. Немного только на дне осталось.
–
– Ну, чем-то мне нужно было их вытереть. Не могу ведь я оставить чернильную лужу на столе. Хорошо еще, что на одежду не попало.
– Могла бы меня спросить. Я бы тебе дала ненужную тряпку. Красная же почти новая была.
– Извини, мам. Я не подумала.
– Ладно, не страшно. Все, беги в школу.
– Пока, мам!
– Стой!
– Что еще?
– А поцеловать маму?
– Ой! Забыла…
…Вот и закончилась моя первая учебная четверть в школе. Помахивая авоськой с продуктами, я неторопливо бреду в сторону дома. На груди у меня, под курткой, приколот новенький октябрятский значок, а в висящем на спине ранце лежит дневник с одними пятерками. Я теперь октябренок и круглая отличница.
Удивляться тут, впрочем, особо нечему. На этом этапе никаких сложностей я и не ждал. Трудно не стать в первом классе отличником человеку с моими знаниями. Единственное, что меня немного беспокоило, так это физкультура. Однако, как выяснилось, мои занятия по физическому саморазвитию в детском саду даром не пропали. Нормы для первоклассников я выполнял легко.
Блин! Про чернила я и забыл! Книжный совсем в другой стороне. Вернуться? Не, лень. Далеко идти. И кушать хочу. Ладно, потом как-нибудь схожу. Немного чернил у меня ведь еще осталось. К тому же сейчас у меня каникулы. Зачем на каникулах чернила? Если что писать надо, так у меня и шариковые ручки есть. Это только в школе нам почему-то запрещают писать шариковыми ручками. Какой в этом скрыт глубинный смысл – я не понимаю…
Глава 12
– Сидоров! А это что такое?
– Где?
– Вот это! И не говори, что тут так и было. Когда я тебе давала эту книгу, страница была целой.
– Я не виноват! Это все Сашка, брат младший. Он без спроса взял и порвал.
– Это не оправдание. Книгу дали тебе – ты и обязан был следить за ней. Нужно было положить ее так, чтобы брат не достал.
– Да он куда хочешь залезет. От него прячь, не прячь – все бесполезно.
– Значит, нужно было объяснить ему, что книга не твоя и брать ее нельзя.
– Ага, объяснишь ему.
– После уроков останешься и заклеишь порванную страницу.
– Я не умею.
– Я покажу тебе, это просто.
– Мы с ребятами на горку кататься договорились идти после уроков.
– Тогда больше не приходи, книг не получишь.
– Ну, Мальцева…
– А ты как думал? Ты будешь рвать, а я за тебя клеить? Нет уж! Сам сломал – сам и чини.
– Я не ломал.
– Сидоров! Книгу дали тебе. Ты за нее отвечаешь. Как другие после тебя будут читать порванную, ты подумал, а?
–
– Это не обсуждается. Можешь идти кататься на свою горку. Но ко мне тогда больше не подходи. Книг для тебя не будет. Сам думай, что тебе важнее…
Мелкий пакостник Сидоров так и не пришел. Усвистел кататься на санках. Собственно, я был почти уверен в том, что он не придет. Сам в его возрасте так бы и поступил. Помню, я тоже любил в детстве кататься на санках. И хоть сейчас у меня вроде бы второе детство, но кататься как-то не тянет. Не хочется.
Я сижу в нашем классе около шкафа с книгами и ремонтирую порванную братом Сидорова сказку про Золушку. Кроме меня в классе еще находится наша Тамарочка. Она сидит за учительским столом и проверяет тетради. Мы сегодня контрольную по арифметике писали, вот она их и проверяет. У меня, как всегда, «пятерка». Тамарочка об этом сказала еще во время контрольной, пока весь остальной класс сосредоточенно пыхтел над заданием. Я-то минут за десять с ним справился. Если бы можно было писать шариковой ручкой – мог бы и быстрее. А перьевой получается медленно, тем более что еще нужно следить за тем, как бы не поставить кляксу.
Мы часто так с Тамарочкой сидим вдвоем. У нее какие-то проблемы с жильем. Она не то в общежитии каком-то живет, не то комнату вместе с кем-то снимает, я точно не понял. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что она не замужем. И ухажера у нее вроде бы нет. По крайней мере, я ни разу не видел, чтобы в школу к ней кто-нибудь заходил.
А я задерживаюсь в классе после уроков потому, что я теперь классный библиотекарь. После того как мы стали октябрятами, Тамарочка сказала, что самые ответственные и сознательные могут взять на себя какую-нибудь общественную работу. Ну, и я тут же вылез. Я чего-то подобного ждал. Это как раз по моему Плану проходит. Мне нужна общественная работа, и выполнить мне ее важно максимально качественно.
Тамарочка выделила под классную библиотеку один из шкафов, после чего я развил бурную деятельность. Всех ребят обязал притащить из дома по две-три книжки. Можно больше. Кто ничего не принесет – не будет иметь доступа к библиотеке. Кто принесет много книг или что-то особо интересное – получит приоритет перед другими читателями.
Пикантность ситуации заключалась в том, что сам я ничего принести не мог – у меня просто не было детских книг. Впрочем, выход я нашел. Заглянул после уроков в книжный магазин и купил парочку не самых убогих.
Вообще, идея классной библиотеки у народа подъема энтузиазма не вызвала. Как-то не вдохновился народ этой идеей. Дело продвигалось очень медленно и со скрипом. Две недели я ездил по ушам всем и каждому в классе, выклянчивая у них книги. В конце концов, я так всех достал своей библиотекой, что мне, чтобы от меня отвязаться, начали нести из дома старые книжки.
Да уж. Книги. Какую только фигню не тащили! Хороших книг, можно сказать, почти не было. Приносили что-то либо для совсем уж маленьких, либо всякую муть, неинтересную ни детям, ни взрослым. Единственная хорошая книга, которую принесли – сборник сказок Андерсена, – была в отвратительном состоянии.