Студия пыток

Уэлш Луиза

– Значит, эти твои ребята – крутые?

– Сдаваться ты не хочешь, так? Меня, должно быть, тогда здорово раскозявило, раз я умудрился дать тебе их номер. Давай забудем? Без обид. Иногда, Рильке, лучше не знать.

– А мне они крутыми не показались.

– А что ты хотел увидеть? Табличку над дверью? – Он схватил меня за руку – ногти у него были того же цвета, что и платье. – Слушайся тетю Лесли и хватит разыгрывать из себя Филиппа Марло. Ты, конечно, не так заботишься о себе, как я, но нет нужды приближать старость. – Он рассмеялся. – Ладно, что-то мы разговорились. Где выпивка, которую ты мне обещал?

Мы спустились в зал, я заказал быстрый «Джек

Дэниелс» и залпом выпил, пока бармен делал газированный джин, который здесь, похоже, пили все. За персоналом тут наблюдать – одно удовольствие. Они ловко передвигаются в тесном пространстве за стойкой, не сталкиваясь, как профессиональные циркачи. Им приходится часто вертеть и трясти бутылки, а в заряженной атмосфере этого заведения каждое такое движение, похоже, имеет эротический подтекст. Я наблюдал, как барменша макала ободок бокала в соль. Какой-то клиент прижался ко мне ногой. Я повернулся и встретился с ним взглядом. Расширенные зрачки, тяжелые веки, длинные ресницы. Я кивнул на его замороженный бокал.

– Губы не прилипают?

Он улыбнулся:

– Может, немного пощиплет, но ведь это бывает даже приятно – когда губы щиплет.

Его звали Росс, он был компьютерщиком. Какая разница? Я сказал, что просто пощипать за губы недостаточно, и он ответил, что тоже предпочитает по полной программе. Я заказал целый поднос спиртного, а потом мы уединились в туалете.

Мы стояли рядом. От нашего тяжелого перегара запотели стены кабинки. Я обнял его обеими руками, левой стал массировать его яйца, теплые и влажные, а в правую взял член. Он сжимал мой сначала мягко, потом сильнее, оттягивая и отпуская крайнюю плоть, мы делали это в одном ритме, под музыку, доносящуюся из бара наверху. Он кончил первым, брызнув струей на бачок Сливки на белом фарфоре. Я сжимал его обмякший пенис в ладони, пока сам не дошел до оргазма. Сперма спазмами брызнула на его черные брюки. Туалетной бумаги не оказалось, и я протянул ему свой носовой платок. Он осторожно вытер брюки и засмеялся, заметив белые пятна, серебрящиеся на ткани.

– Ничего, все равно стирать нужно. – Ткань поскрипывала, пока он оттирал пятна. Я почувствовал запах мочи и спермы, смешанный с дезинфектантами, кабинка сжалась, а музыка сверху зазвучала слишком громко. Свет ослепил меня. Я потер виски, а он дотронулся до моей руки.

– Тебе нехорошо?

– Нет-нет, все нормально.

– Трудновато в наши дни?

– Наверное.

С ним все. Я заигрываю только до секса. Холодновато улыбнувшись ему, я поднялся с ним к бару, разглядывая пятна на его брюках: алкоголь, сперма, пот.

– А ты не торопишься.

– Разве?

– Да ладно, не злись… Попробуй-ка.

Лес налил коктейль в высокий стакан и подвинул мне.

– Я думал, такие коктейли элегантно обычно потягивают из бокалов для шампанского.

– Это чтобы напиваться побыстрее.

Лес не похож на большинство здешней трезвой ТВ-публики. Для многих жить полной жизнью означает прогулки по холмам, поэтические чтения, прыжки с банджи во имя какой-нибудь благотворительности. Для Леса, жить полной жизнью – одеваться, как ему нравится, и регулярно накуриваться.

Я осмотрелся и задержал взгляд на компании, собравшейся на балконе. Там за большим круглым столом сидело человек пятнадцать. Кое-кто на вид – даже ничего, если смотреть с определенного угла и при определенном освещении. Парочка девушек, которые могут пройти мимо тебя на улице, и ты ничего не заметишь. Какая-нибудь спокойно может пригласить мужчину домой, удовлетворить его

ртом, и он еще благодарен останется. Других примешь за крупных матрон, хотя на таких крупных матрон никто обычно не клюет. Но в этой компании были и те, насчет кого ошибиться невозможно. Есть вещи, которые не спрячешь: грудная клетка шириной в сорок дюймов, большие руки, ноги сорок третьего размера. Эти люди досконально изучают модные журналы, посещают салоны красоты, сбривают волосы со всего тела, но всегда будут выглядеть мужчиной в платье. Бедные золушки, которым не грозит чудесное превращение. Глядя на них, плакать хочется. Я наполнил бокал.

Компания разбилась на группки. Казалось, у них есть даже своеобразная иерархия, в которой чем больше ты похож на женщину, тем больше тебя уважают. Лесли можно принять за женщину, но только за сто ярдов, и он очень уверен в себе, а это ценится не меньше симпатичного личика. Он скрестил ноги, платье задралось, обнаружив высокие черные сапоги и тонкие чулки.

Для людей непьющих девушки уже дошли до хорошей кондиции. В воздухе витало предвкушение, как перед премьерой. Изможденная рыжеволосая дама вынула из косметички зеркальце и вздохнула, посмотрев на себя, потом растянула губы в жутковатой улыбке и принялась их подкрашивать. Передала зеркальце соседке, и та, сделав такую же гримасу, тоже обновила губы ярко-красной помадой.

Кто-то поставил передо мной еще один коктейль. На вкус очень приятный – и почему я так редко пил их раньше? Отныне выпивка у меня всегда будет такой розовой и газированной, с двойным джином. Я поднял бокал и отсалютовал веселой компании. Несколько девушек в ответ подняли свои.

Все здесь были в женской одежде, кроме меня и немолодого тучного мужчины в кошмарном свитере. Он увлеченно беседовал с двумя довольно экзотично одетыми девушками. Оранжевый свитер, во всю грудь плотоядно скалится красный мультяшный кошак. Похоже, свитер у него подменяет собой личность и стоит больше моего костюма. «Верь мне, – словно говорил этот свитер, – я сделан из натуральной шерсти. Смотри, я не лишен чувства юмора, я не боюсь посмеяться и над собой. Тот, кто меня носит, совсем не злой, он симпатичный».

Ко мне подсела крупная девушка в красном вельветовом платье. Она выглядела так, словно с утра до вечера кладет кирпичи. Ее парик был шапкой каштановых кудряшек.

– Что, в первый раз к нам попал? – Я кивнул. Она. открыла сумочку и выудила оттуда тюбик. – Хорошо помню свой первый раз. – Она открутила крышку и, намочив салфетку жидкостью, принялась оттирать ногти. Розовый лак исчезал на глазах. – Я ужасно испугалась. – Она оторвала глаза от ногтей. – Но я была одета и накрашена. – Она покровительственно похлопала меня по колену. – Так что когда решишься, просто наряжайся и добро пожаловать к нам. Знаешь, все не так уж страшно, как сначала кажется.

Я ответил, что и сам это понял. Она мягко улыбнулась:

– Ты не будешь возражать, если я кое-что тебе посоветую? Знаешь, тебе бы совсем не помешал легкий макияж.

Я сказал, что подумаю, и поинтересовался, почему она удаляет лак с ногтей. Она вздохнула:

– Жена терпеть этого не может. Говорит, что раньше беспокоилась, что я сбегу от нее с другой женщиной, но даже представить себе не могла, что этой другой женщиной окажусь я сама.

Роза общалась с очень высокой девушкой, с меня ростом. Девушкины длинные ноги были обтянуты черными брюками, а грудь – черным топом. На обнаженные плечи накинут короткий розовый жакет. Композиция дополнялась сногсшибательным белым париком, как у секс-бомб. Роза махнула мне: