Стукач
Шрифт:
– Ага! Ждите! Он дурак такой, разбежался!
– Я не сказал, что нужно сидеть сложа руки. Но теперь мы будем играть по-другому. – В голосе Багаева прозвучали таинственные нотки. – Готовься к длительной и серьезной работе. И слушай, как будем жить дальше…
Инструктаж шел не менее двух часов, и с каждым услышанным из уст Багаева словом Кешка все более осознавал, что получает инструкции на всю оставшуюся жизнь. А много ли ее осталось, той жизни?
Предгорья Тянь-Шаня. Йигирма
В эту пору на всех подступах к Проклятой равнине выставлялись вооруженные кордоны. Люди жили в войлочных юртах по пять-шесть человек и несли круглосуточное дежурство. При них были верховые кони и огромные среднеазиатские овчарки. Цель преследовалась
Конечно, у милиции была реальная возможность нагрянуть с воздуха, на вертолетах. Но и этого никто не предпринимал. Местные жители знали, что со стражами правопорядка кореец давно договорился. Даже начальник областного Управления внутренних дел не совал нос в эти края. Его должность, кстати говоря, тоже была под контролем Кима. Сюда назначались офицеры по строгому отбору. И только на год. Потом – пенсия. Посидел на «жирном» месте, хапнул деньжат от наркотиков – подвинься, другим тоже кушать хочется. А воспротивишься, захочешь продлить срок или, чего доброго, станешь изображать из себя неподкупного – так найдут тебя очень скоро с разбитой головой под каким-нибудь обрывом…
– Султанов обманул меня, – произнес кореец, минуя всякие эмоции, словно давно был готов к обману или его лично сей прискорбный факт не касался.
– Когда и в чем? – внимательно посмотрел на него Соленый.
– Когда передавал деньги московскому мусору.
– Ты говоришь о тех пятидесяти тысячах?
– Да. Но только их было не пятьдесят, а в два раза меньше.
– Не думаю, что жирный боров пойдет на такое, – с сомнением высказался Соленый. – Он же не последний кретин!
– Значит, кретин, коли сделал это. Сейчас сам убедишься…
Они верхом подъезжали к аулу Йигирма, где вовсю шла работа по сбору урожая конопли. Их присутствия здесь в данный момент не требовалось. За рабами было кому присматривать. Но кореец, отправляясь в горы, настойчиво потянул с собой Соленого. Видимо, была какая-то важная тому причина.
За два дня до того он ходил мрачнее тучи. На вопросы отвечал односложно, нехотя. Почти ничего не ел. Был раздражительным. Даже избил одну из женщин, прислуживающих ему в доме. Соленого все это удивляло, он знал, что Ким умеет держать себя в руках в самых критических ситуациях. Значит, нечто из ряда вон выходящее встревожило его и выбило из колеи.
…На одном из участков плантации тощие и обожженные солнцем мальчишки, по пояс голые, бегали меж пышных кустов, сбивая на свои взмокшие тела пыльцу с цветов конопли. Смешиваясь с потом, она преобразовывалась в липкую, тягучую массу, напоминающую подплавленный пластилин. Изможденные и одурманенные наркотиком женщины позже ладонями скатывали эту массу с кожи детей и упаковывали ее в полиэтиленовые пакеты.
Следом за мальчишками шли странные и страшные существа, лишь отдаленно напоминающие мужчин: обгоревшая, черная и потрескавшаяся кожа их, облепленная мухами и слепнями, туго обтягивала кости. Глаза провалились – издали казалось, что глазных яблок вообще нет, а на их месте зияют гноящиеся, слизистые дыры. Особи мужского пола собирали в специальные, подвязанные к шеям мешки верхний цвет и отбирали нужную листву. В дальнейшем это сырье будет соответствующим образом просушено и измельчено.
Здесь же, на плантации, находились надсмотрщики. Они объезжали огромную территорию верхом. Поперек седел были перекинуты охотничьи карабины, а в руках каждый держал длиннохвостую кожаную плеть.
При въезде в поселок навстречу корейцу и Соленому выбежал тот же самый старик, что встречал их в прошлом году.
– Ассалом алейкум, Виталий-ака!
– Здорово, Кахрамон, – поздоровался с ним кореец. – Что нового?
– Все по-старому, хозяин! – склонился перед ним старец.
В поселке этот человек выполнял роль старосты. Его беспрекословно слушались рабы, к нему приходили за советом и помощью, обращались в случае возникновения спорных вопросов. Но не потому, что уважали. Каждый знал, что Кахрамон ставленник корейца. Он здесь бог, царь и генеральный секретарь в одном лице. Случись что с Кахрамоном – весь поселок будет немедленно сожжен дотла вместе с его жителями. К тому же старик был хитер и мудр, из любой ситуации мог найти
– Маджида жива? – спросил кореец.
– Жива, – ответил старик и почему-то засмеялся.
– Очень хорошо! – потер руки Ким, спрыгивая с коня. – Ну ты давай нам чего-нибудь пожрать организуй, а потом я с этой лярвой говорить буду.
Старик метнулся выполнять приказание.
– Кто такая Маджида? – не скрывая любопытства, спросил Соленый.
– Всему свое время – узнаешь. Сучка та еще.
Привязав лошадей к коновязи, они направились в отдельно стоящий дом. Нет, сооружение скорее напоминало хижину разбойников – так грубо было оно сложено из серых неотесанных камней и отличалось от хибар рабов лишь высоким каменным крыльцом, застекленными окнами и крепкой входной дверью, ключ от которой был у корейца и еще, наверное, у старика. Потому что внутри – Соленый обратил на это внимание – все сияло чистотой. Совсем недавно здесь кто-то прибирался. Можно было предположить, что старик знал о приезде Кима, а потому приготовил все в лучшем виде.
Дом состоял из одной, но весьма просторной комнаты, которая служила и спальней, и гостиной. В кабинете и кухне здесь, по всей видимости, не нуждались.
Дощатый, аккуратно настланный, но некрашеный пол был тщательно вымыт и выскоблен. Кровать застелена белоснежным бязевым бельем, стол покрыт скатертью. Соленый и кореец уселись за стол, и тут же в дверь постучались.
– Да! – громко крикнул Ким.
Вошли две женщины в сопровождении старика Кахрамона. Они принесли жареное мясо, большие блюда с овощами, лепешки и соевый соус, без которого кореец вообще за стол не садился. Старик выставил в центр столешницы четыре бутылки водки, которые до этого держал по две в каждой руке. Женщины тут же удалились, а Кахрамона Ким остановил жестом. Тот аккуратно присел на краешек свободного стула.
– Рассказывай, – приказал.
– Через две недели закончим. Осталось гектара два.
– Сколько народу ушло?
– На прошлой неделе умерли двое. Вчера – еще один.
– Отчего?
– Мак…
– Сволочи! Я тебя предупреждал, чтобы ни одна головка на сторону не ушла. Кучеряво живете?! Анаши вам не хватает! На опий тянет! – Кореец вскочил с места и ногой выбил стул из-под старика. Тот повалился на пол. Ким пнул его в живот. Кахрамон взвыл то ли от боли, то ли от страха быть забитым насмерть. – Вставай! – крикнул кореец и вернулся на свое место. – Говори дальше.
– Бибигуль родила.
– Ну.
– Ребенок больной. Надо бы его… Но она не отдает ни в какую.
– Что значит не отдает?! Передай охране, чтобы от ребенка избавились. Не отдаст – ее тоже убрать. Не хер нам уродов плодить. Мрази!
В Йигирме был закон – рожденных с дефектами убивали сразу. В живых оставляли только более или менее здоровых детей. Но таких появлялось на свет мало, из десяти один.
– Маджида от еды отказывается. Только воду пьет.
– Ладно. Будь поблизости. Я позову, – сказал кореец. И, когда Кахрамон вышел, обратился к Соленому: – Теперь слушай. Маджида – одна из тех шлюх, что ублажали москвича в загородном доме Султанова. Именно ее я приставил туда, чтобы присмотрела за обстановкой. Что там да как, сам понимаешь. Ну, когда московский майор уехал, мне Султанов и говорит, что деньги отдал, как мог умаслил. Все в порядке. Отдал, говорит, ровно пятьдесят тысяч. А я сразу ему не поверил. Но свои двадцать пять отстегнул. Думаю, придет время – разберемся. Все тайное рано или поздно становится явным. И любое говно в результате всплывет на поверхность. Год прошел спокойно. Да ты и сам в курсе. Работаю себе. Вдруг ребятки мне докладывают: Маджида – она в республиканском ансамбле танца «Байрам» работает – третью модель «Жигулей» себе прикупила. Видели ее в старом городе на ярмарке. Такая вся из себя краля! Я думаю: за границей на гастролях не была. Зарплата у нее шестьдесят семь рублей. За выступления платят по червонцу. Откуда деньги на машину? Может, любовник с карманом появился? Проверяю. Нет такого. Как была шлюхой общего пользования, так и осталась. И тут меня осенило! Султанов! На днях ребята мои выкрали ее в Ташкенте и привезли сюда. Я сам еще с ней не разговаривал, но уверен: только жирный мог заплатить ей такие бабки. Спрашивается: за что?