Ступая по шёлку
Шрифт:
Вскоре радость от прогулок стала проходить, впереди Царицы мальчики раскатывали дорогу из шёлка, который скользил на льду, рядом шло шесть стражей, а позади — две рабыни, люди же, завидев издали процессию, замирали в глубоком поклоне, и вокруг стояла тишина. Но Айола была рада и этому, завидев же торговцев, ей захотелось посмотреть на базар.
На родине младшей дочери Короля торговцы на ярмарках были приветливы, расхваливали свои товары и были рады поговорить с Айолой, в свою очередь она обязательно покупала что-нибудь незатейливое — деревянную лошадку, сделанную ремесленником, или резную шкатулку, венки из красных цветов или яркие бусы, — и была рада этому. Она не была уверена, может ли она
Здесь же с Айолой не разговаривал никто, и это не беспокоило бы девушку, но увидев маленькую жёлтую птичку, что сидела, нахохлившись, в клетке, подобно бесценному витражу, она захотела узнать про неё. Птичка была очень яркой и казалась замёрзшей и голодной, но, сколько бы она ни спрашивала торговца, ни показывала рукой на птичку, он лишь молчал, замерев в глубочайшем поклоне, не поднимая на Айолу глаз своих.
Запах свежего хлеба был подобен тому, что доносился с кухни по утрам в замке, где родилась Принцесса, но Айола даже не рискнула спросить попробовать, дородная торговка упала в ноги, да так и лежала, распластавшись на студёной земле.
Вздохнув, Царица покинула базарную площадь и дошла до огромных деревянных дверей, откуда доносилось лошадиное ржание. Стражники открыли перед ней двери, мальчики расстелили шёлк, и Царица вошла внутрь. Конюхи, уже привычно для Айолы, упали ниц и не произнесли ни слова, по мере того, как мальчики раскатывали шёлк вглубь конюшни, мимо стойл, конюхи отползали, пока не спрятались в свободных стойлах. Айола догадалась, в чём дело, дорога из шелка занимала весь проход от стойла до стойла, мальчики кое-как умудрялись не ступать в столь тесном пространстве на шёлк, конюхам бы не осталось место.
По шёлку Царицы могли ступать её рабыни, стража, двое из которых шли в паре шагов позади, и сам Царь Дальних Земель. Шёлк на площади создавал немало неудобств, люди не могли пересечь его, замирали и ждали, когда Царица пойдёт обратно, чтобы мальчики собрали скользкую ленту, но это была единственная возможность младшей дочери Короля гулять, и сам Царь Дальних Земель позволил ей.
Кони не отдавали положенные почести Царице, она тихо ржали и тянули свои тёплые головы, чтобы Айола погладила их, она прижималась к ним лицом, перебирала руками гривы, у кого могла достать, и проводила рукой по носу. На следующий день она велела рабыням принести моркови и покормила коней, старуха сказала ей, что это Царские конюшни, на вопрос, можно ли угостить лошадей морковью, лишь пожала плечами. Младшая дочь Короля решила, что прямых запретов на это нет.
Теперь она первый делом шла к жёлтой птичке, которая сидела, так же нахохлившись, и разглядывала её, а так же пыталась заговорить с торговцем, ради этого она выучила слова «птичка» и «смотреть», но торговец только молчал, а лицо его выражало ужас с того момента, когда он только видел мальчиков, раскатывающих шёлк. Айоле хотелось плакать от обиды, всё, что хотела младшая дочь Короля — это узнать название птички и, может, подержать её в руках,
Потом она шла на конюшню, где конюхи привычно отползали в свободные стойла, пятясь назад, и кормила лошадей. Ей казалось, что кони стали узнавать её и приветливо ржать при появлении младшей дочери Короля. Они с благодарностью тыкали мордой и мягко брали морковь с маленькой ладошки Царицы, а она была рада, что хоть кто-то не падает перед ней, и можно разговаривать и делиться впечатлениями. Кони были благодарными слушателями, почти такими же, как ручной зверь, но зверь часто убегал и просил поиграть с ним, а кони стояли в стойле смирно и внимательно смотрели на Царицу в белом шубе.
Айола уже почти скормила всю принесённую рабынями морковь, как вдруг ощутила, что кто-то смотрит на неё. Юной Царице стало не по себе, так бывает, как злой дух напускает на человека страх. Кони словно встрепенулись, и Айола повернулась и в удивлении посмотрела на большую дверь, которая оставалась открытой всё то время, пока в конюшне была младшая дочь Короля. Не наступая на шёлк, стояли уже знакомые Царице всадники и смотрели на Царицу. Лица их ничего не выражали, были неприступны и жёстки, лишь один из них, чья стать была выше остальных, тот, что был шире в плечах и более могуч, плавными шагами ступил на шёлк и теперь надвигался на младшую дочь Короля. Его одеяние мало отличались от одеяний остальных всадников, лишь цветом длинной накидки на плечах, внутри которой виднелся мех, когда она колыхалась от плавной, внушающей опасность, как у дикого зверя, походки.
Не сразу младшая дочь Короля, стоявшая в полумраке конюшни, узнала своего Царя и господина. До этого она видела его на брачной церемонии, что длилась семь дней, в ярких одеяниях, украшенных камнями и вышивкой, и в Царских покоях, в длинных шёлковых халатах. Сейчас же её Царь и господин был совсем как один из его всадников, чем смутил Айолу. Быстро вспомнив всё, чему учила её старуха, и что она уже усвоила сама, младшая дочь Короля поклонилась своему Царю и господину в ноги, как подобает рабыне, быстро встала — она не рабыня, — и молча ждала, что будет дальше, не смея поднять глаза на своего Царя и господина. Айола была почти уверена, что не нарушила никакой запрет, но страх всё равно прокрадывался в сердце младшей дочери Короля и сворачивался там холодным клубком из сомнений.
— Вам нравится гулять, Царица? — она услышала голос — бархатный, обволакивающий и окутывающий девушку теплом, подобно шубе из серо-белой лисы.
— Да, мой господин.
— Где вы уже были?
— На базаре.
— О, — Айоле показалось, что сквозь непроницаемую маску на лице Царя проступило удивление. — Что привлекло вас на базаре?
— Птичка, — младшая дочь Короля робела, но ей нельзя было лукавить перед своим Царём и господином.
— Какая птичка, Царица?
— Жёлтая, маленькая, я хотела узнать название этой птицы, но никто не разговаривает со мной, — помимо воли младшей дочери Короля, в голосе её промелькнула обида.
— Вы покажете мне эту птичку, Царица?
Айола робко посмотрела в непроницаемое лицо своего Царя и господина и согласно кивнула.
— Да, мой господин, — принимая руку, которую подал ей её Царь и господин, что очень облегчило путь Царицы, ей не приходилось робко ступать, шёлк не скользил на льду под поступью Царя, а самой младшей дочери Короля не приходилось сохранять равновесие при каждом шаге.
Люди расступались и глубоко кланялись, никто не смел перейти дорогу из шёлка, шесть стражников, что сопровождали Царицу, отошли на несколько шагов назад, Царя же сопровождали несколько спешившихся всадников.