Ступая по шёлку
Шрифт:
Жемчужина приветственно заржала, и сердце Айолы наполнилось радостью от того, что лошадь не забыла её, а с благодарностью угощается морковью, сахаром и яблоками. После чего Жемчужину вывел конюх, и младшая дочь Короля увидела, что он новый, старого же не было видно, но она не стала задавать вопросы Царю Дальних Земель. Конюх, перекинув через спину Жемчужины необычное седло, раньше никогда не виданное Айолой, с поклоном, не поднимая головы на Царицу, подал ей поводья, которые взял в руки Царь Дальних Земель, потом так же легко оседлал своего коня и подождал, когда уже немолодой всадник подсадит младшую дочь Короля.
Айола уже привычно сидела, укрытая не только своей шубой, но и плащом Царя Дальних Земель, он несильно прижимал к
Конь передвигался медленно, словно тоже опасался причинить боль наезднице рядом с его хозяином, иногда он издавал тихое ржание и косил взглядом на шествующую рядом Жемчужину, чья грива бросала блики в небрежно пробегающих лучах солнца, и младшая дочь Короля любовалась ею. Она не заметила, как повернули на запад от главной царской конюшни, и только тогда Айола почувствовала, что руки её наливаются тяжестью, как при горячке, тело ломит, в глазах острым песком стоят слезы, а ноги словно стянуты плотной тканью, и она не могла пошевелить ими.
— Царица?
Айола понимала, что непозволительно не отвечать жене на вопрос мужа своего, Царя и господина, но язык не слушался младшую дочь Короля, во рту было сухо, словно она не пила много дней и ночей. Крупная дрожь прошла по телу Царицы и застыла ужасом в сердце её.
— Вам нечего опасаться, Царица, — слова не имели смысла для Айолы, хоть и были сказаны на её наречии. Она чувствовала головокружение и горечь, поднимающуюся к горлу.
— Айола? — Царь Дальних Земель остановил коня, за ним, с лицами непроницаемыми и жёсткими, остановились всадники, сопровождающие его, и, повернув лицо девушки к себе, он посмотрел на неё. Глаза младший дочери Короля были широки, голубой цвет ушёл из них, и сейчас они сияли своим необычным фиолетовым оттенком. Царь Дальних Земель подал короткий знак рукой, резко развернул своего коня и, спрятав лицо младшей дочери Короля у себя на груди, припустил коня вскачь. Люди быстро расступались перед всадниками и Царём Дальних Земель во главе их, ворота города открылись мгновенно, ни на миг не задержав процессию, и только выехав за пределы строений, оказавшись среди полей Дальней Земли, Царь сказал:
— Айола, открой глаза, — отпуская её голову, так, что младшая дочь Короля могла наблюдать окружающей её пейзаж, немного изменившийся с того раза, когда она последний раз видела его. Перепаханная земля полей была лишь немного припорошена снегом, шапки же гор были по-прежнему в снегах, которые, как сказал её Царь и господин, не тают даже в жаркие дни, как и зелёные деревья у подножия гор не меняют своего цвета от мороза. Листья их подобны иголкам и издают странный, дурманящий аромат, одна из рабынь сказала, что из них готовят снадобья от хворей.
— Тебе нечего опасаться, когда я с тобой, Айола, — Царь Дальних Земель говорил тихо, на ухо, в успокаивающем жесте гладя свою Царицу, словно она была ручным зверем. — Мы больше никогда не поедем той дорогой, пока память твоя не покроется туманом других воспоминаний. Я не подумал, Царица, что сердце твоё будет полно страха, когда вёз тебя. За казармами хороший манеж для обучения, никого не было рядом и не могло быть, но если сердце твоё полно страха и неспокойно, ты оседлаешь Жемчужину здесь.
— Здесь, мой господин? — младшая дочь Короля в растерянности посмотрела по сторонам.
— Здесь, Царица. Есть лошадь, есть Царица, ничто не может помешать тебе оседлать свою лошадь и научиться ездить, подобно ветру.
— А если я упаду? — Айола испугалась. Жемчужина была небольшой лошадью, со спокойным, дружелюбным нравом, но всё равно достаточной высокой, чтобы при падении с неё испытать боль и страх.
— Я не дам вам упасть, Царица, никогда, — с этими словами, к удивлению Айолы, её снял с коня всё тот же немолодой всадник с неменяющимся выражением лица, но не поставил
— Это седло, Царица, с которого практически невозможно упасть, его изготовили специально для Жемчужины.
Младшая дочь Короля убедилась, что сидеть на нём удобно, словно на стуле, ножки в сапогах из кожи, украшенной вышивкой, крепко держались в стременах, поводья были удобны маленьким ручкам младшей дочери Короля. Тогда Айола поняла, для чего ей принесли шаровары из шёлка, подобно мужским, она оседлала Жемчужину, платья широко развевались, а шаровары не давали ногам её мёрзнуть.
Царь Дальних Земель легко повёл под уздцы Жемчужину, держа одной рукой свою Царицу, объясняя на ходу, что она должна делать, как сидеть и как подстраиваться под движения лошади. Жемчужина шла лёгким коротким шагом, и младшая дочь Короля боялась, несмотря на сильные руки своего Царя и господина, которые, как она точно знала, не дадут ей упасть, но дух Айолы захватывало от восторга. Постепенно руки её Царя и господина стали отпускать младшую дочь Короля, придерживая легко, давая больше свободы движениям Айолы, которая легко подстраивалась под шаг Жемчужины и уверенно держала равновесие.
— Как я и говорил, Царица, вы гибкая и лёгкая, вам будет легко освоить эту науку, как легко даются вам другие науки, традиционно считающиеся уделом мужей.
— Это плохо? — младшая дочь Короля забеспокоилась, ей не хотелось вызывать недовольство своего Царя и господина.
— Это может удивлять, как мужчин, так и женщин, пока всё, что вы делаете, не противоречит законам Дальних Земель и Главной Богини — наполняет сердце моё радостью.
Каждый день Царь Дальних Земель во главе своих всадников проезжал через город за главные ворота, придерживая рядом с собой Царицу. Люди, простолюдины и знать, кланялись, не смея поднять глаза, и спешили по своим делам. За городом же Царь и господин Айолы пересаживал младшую дочь Короля на Жемчужину, и с каждым днём она сидела в седле уверенней, словно с детства, как это подобаем мальчикам, оседлала коня. Пока однажды ей не подвели Жемчужину прямо к ступеням дворца, и уже знакомый немолодой всадник подсадил Царицу на лошадь, чтобы она проехала рядом с Царём Дальних Земель во главе всадников. Люди расступались в удивлении, кто-то падал ниц, кто-то коротко кланялся, над городом повисла пугающая Айолу тишина, но вскоре и к этим прогулкам привыкли. Видя издали процессию, народ замирал, мужи опускали глаза, кланялись, но потом сразу спешили по своим делам, не смея ещё какое-то время поднять глаз своих. Отсутствие дороги из шёлка облегчало жизнь горожан и радовало младшую дочь Короля.
Она научилась скакать, как ветер, но не быстрее ветра. Порой Царь Дальних земель и её господин пересаживал её на своего коня и вёз быстрее ветра, подобно урагану, что случались очень редко в стороне, где родилась младшая дочь Короля. Тогда срывало крыши домов, а завывание ветра за стенами замка пугало Айолу, и только перезвон колокольчиков вселял уверенность в сердце младшей дочери Короля, разгоняя смутную тревогу.
Царь Дальних Земель всегда крепко прижимал к себе девушку, укрывал своим плащом, а она прятала лицо на груди своего Царя и господина от колючего ветра.
— Зачем вы прячете лицо, Царица, ведь так вы не увидите, быстрее ли ветра скачет мой конь, и мы вместе с ним.
— Я чувствую, мой господин.
Её Царь и господин лишь улыбался в ответ, подавая знак своим всадникам, которые отставали от своего Царя и, спешившись, ждали, пока Царь Дальних Земель целует губы своей Царицы, срывая с них стоны и ответные поцелуи.
Ночи же Царь по-прежнему проводил не в покоях своей жены, и даже когда пришли те семь дней, когда Царь Дальних Земель обязан призывать к себе Царицу, чтобы излить в неё своё семя, чтобы чрево её понесло наследника Дальним Землям — он не призывал её.