Ступая по шёлку

Романова Наталия

— Сын? Этот? — Айола увидела, как несколько всадников заводят окровавленного пленника в залу. В пленнике, в чуждой для Дальних Земель одежде, легко было узнать сына бывшего советника, словно кто-то вылепил двух мужей по образцу одному столь искусно, что только седина на волосах старшего выдавало его возраст.

Царица слышала шум за высокими дверями, а потом смотрела, как несколько всадников, с лицами столь же непроницаемыми и ужасными, как это было всегда, вошли в залу, одежды их были окровавлены, а у некоторых — порваны.

— Я должен увезти вас, Царица, — прервал суд Берен.

— Но…

— Царица,

мятежники во дворце и на подступах его, я должен увезти вас, суд над изменниками вы продолжите позже, — немолодой всадник спокойно поднялся по ступеням и протянул руку Царице. — Вы не сможете идти быстро, Айола, вам с наследником следует немедля покинуть дворец, западное крыло охватил огонь…

— Царица? — раздался хриплый голос молодого пленника, он звучал так, словно некто сдавливал ему горло и не давал дышать. — Я умертвил Царицу и её младенца! Это не Царица!

— Умертвил? — ноги Айолы подкосились, и лишь руки всадника удержали её от падения с высоких ступней, сердце её затопил ужас и боль догадки.

— В южном крыле, в женской половине, в Царских покоях, она только разрешилась от бремени, женщина, кто бы ты ни была, ты не Царица.

— Ианзэ… — наследник внутри живота сильно ударил, словно пытался выйти на свет раньше положенного ему природой и Богами срока.

— Нам нужно поторопиться, Царица, — прошептал Берен, нетерпеливо подводя Царицу к небольшой двери в нише высокой стены.

— Нет! — произнесла Царица Дальних Земель, — никто! Ни зверь, ни птица, ни тварь ползучая не может причинить вред семье Царской — это карается смертью. — Айола шла прямо на узников. — Никто не смеет покушаться на трон Дальних Земель — это карается смертью, никто не смеет смотреть в лицо Царице — это карается смертью, никто не смеет поднимать мятеж и нести его по Землям, неся за собой пожары и разруху — это карается смертью. Никто не может вступать в бой с всадниками Царицы — это карается смертью, никто не может спорить с Царицей — это карается смертью!

Айола кружила вокруг пленников под беспристрастными и непроницаемыми лицами всадников, под крики, что доносились из-за высоких дверей, и повторяла, и повторяла, за что им полагается смерть.

— Как много смертей и как мало у вас жизней, мужи…

— Ты ничего не можешь, Царица, скоро сюда ворвутся мои люди, и ты погибнешь, — бывший советник выплёвывал слова прямо в лицо Царице Дальних Земель, вместе с кровавыми слюнями. Айола протёрла лицо своё.

— И за это тебе полагается смерть. Когда сюда ворвутся, не ты будешь сидеть на троне Дальних Земель, и не сын твой, и никто из рода твоего не будет, как и не будет жить, всех ждёт смерть. Вина ваша доказана, пленники, и смерть ваша будет страшна. — Она крикнула палачу, и тот через мгновение принёс корзину с шипящими тварями, но Айола не отступила, не сделала шага назад. — Вы умрёте сейчас, к дому вашему уже выехали мои люди, и другие сыновья твои умрут тоже, как и дочери. Провинция ваша захлебнётся в крови своей — не останется живого человека, зверя или птицы на просторах её, но пока смерть ждёт вас, — она смотрела, как извивающихся гадов, чья расцветка была ярка и притягивала к себе, нёс палач.

Берен взял за руку Царицу и попытался отвести её от пленников, палач встал и не подходил ближе, держа за головы шипящих тварей.

— Царица, вы должны послушать меня, через

время всё будет окончено, но вы должны уйти из залы.

— Я буду смотреть, как эти двое корчатся в муках, я буду смотреть на смерть их.

— Это не зрелище для жены, носящей в чреве своём младенца, — Берен был настойчив. — Царица!

— Нет. — Айола застыла и стеклянными фиолетовыми глазами смотрела на пленников, которые корчились в страхе, смотря на танцующих в руках палача тварей, и просили милости Царской — четвертования для себя и детей своих.

— Да будет так, — Царица отошла на два шага от пленников. — Приказ мой будет приведён в исполнение немедля, сейчас. — Она отошла ещё на шаг и подала знак рукой палачу, в тот же момент почувствовав, что её поднимает на руки Берен и поднимается с ней на серые ступени.

— Это слишком опасно, Царица, — проговорил в остекленевшие глаза Айолы, которые, не отрываясь, смотрели на яркие цветные ленты, ползущие к пленникам. Гады к гадам. И она крикнула:

— Смерть, вас ждёт смерть!

В это время змея совершила прыжок, свернувшись клубков и, отпружиня от каменных плит пола, мгновенно укусила за шею бывшего советника, вторая отпружинила ещё выше, и укус её пришёлся в лицо второго пленника. Крики, страшней которых не слышала юная Царица никогда раньше, сотрясали залу, два некогда человеческих тела корчились на полу в страшных муках, кожа их покрывалась язвами и лопалась, из ран текла тёмная кровь, а руки и ноги словно наливались водой, как и лица. Змеи продолжали жалить, и лишь когда последние издыхание вышло из пленников, палач ловко поймал их, убрал в корзину, поклонился и отошёл.

Страшна боль пронзила живот Царицы, и она упала в руки Берена, а сознание покинуло её тело…

ГЛАВА 14. Кровь и плоть

Мелькающие всполохи огня, крики, стоны раненых и песни Верховной Жрицы, Айола ощущала, но не видела и не слышала, сознание её было размыто, подобно рыбам на глубине пруда в цветущем саду. Иногда боль пронзала тело её от живота к ногам, и тогда фиолетовые глаза открывались, и она видела высокий полог своей опочивальни и рабынь, когда же боль уходила, сознание милостиво уступало место небытию, и снова Царица Дальних Земель ощущала пронзительные крики и стоны.

— Веди лекаря, живо, — она услышала знакомый голос, но не узнала его.

— Но он муж… — повитуха тягуче отвечала. — Я говорила юной Царице, что не следует ей судить, не дело женщины судить, а дело — рожать.

— Иди за лекарем или лишишься рук своих, — Берен говорил рвано.

— Пусть всадники твои идут! Я не выйду из покоев Царицы.

— Никто из моих всадников не уйдёт из женской половины, пока Царица в покоях своих, и если ты будешь пререкаться, клянусь, я забуду, что ты принимала дочь мою…

— Берен? — Айола открыла глаза, — Что делаешь ты здесь?

— Любой из всадников может находиться в покоях ваших, Царица, в случае мятежа, любой может посадить вас на коня и вывезти из дворца, поэтому я в покоях ваших. На коня посадить вас сложно… Царица.

— Что с мятежниками?

— Большую часть обезоружили, Царица, и кинули в темницы, они будут дожидаться Верховного Суда Царя Дальних Земель, войско, что оставалось в городе, отправлено мной в провинцию, чтобы погасить пожар восстаний.