Ступающий
Шрифт:
– Ндаа...
– протянул Отраженный.
– Как говорят персонажи одной странной книги, знал бы прикуп, жил бы... ну, не важно. Договорились так договорились.
Я только хотел разделить сердце как трактирщик прервал:
– Э, нет, давай-ка я сам, выберу половинку повкуснее.
Разжимаю кулак.
Отраженный деловито принялся перебирать пальцами воздух, будто не зная, с чего начать. Подносит руку к сердцу, замирает. Затем грубо вырывает кусок.
Боли не было. Просто... стало очень пусто. А затем пришло понимание, что крошечный, не больше виноградины, кусочек, что я держу в руке - это все, что теперь отличает меня от существ Рамнира.
Зверь
Трактирщик взвесил в руке добычу, а затем спрятал ее в карман.
– Ну вот и все. Как говорится, приятно, что заглянули, гости дорогие, а теперь проваливайте. Это тебе!
– Трактирщик снимает цепи с фонаря, и из него вырывается огонек Аджуры.
– Кыш!
***
Сквозь сизый туман, который более не мешал идти, мы вышли к крошечному островку, шагов пятьдесят в диаметре. Здесь росло дерево: живое, здоровое, красивое. Под его ветвями мы устроились на привал.
В голове рычит зверь. Скребется, просится на волю.
– Спасибо вам...
– обратилась ко мне девушка.
– Вы... просто... спасибо...
– сказал Пирам.
– Да... ерунда.
Они жалели меня. Пусть и не до конца, но понимали, что произошло. И эта жалость раздражала едва ли не больше, чем все остальное.
– Бессмертный дух, носивший имя Фез Ойкар, услышь меня! Тело твое окончило свой цикл, но душа продолжает жить! Осознай это и возрадуйся! Ощути истину.
– Да заткнись ты уже, Аджура! Не работает твой бубнеж. В Куаранаке дело!
– Я умер?
– раздается тихий вопрос старика.
Удивленно смотрю на Феза, несколько мгновений молчу. Все-таки понял.
– Если ты задал этот вопрос здесь, значит сам знаешь ответ.
Старик осматривается.
– Это Рамнир? Ты... мой проводник?
– Ответ прежний.
– Что ж...
Встает и направляется в туман.
– Эй, куда...?
– Я... просто немного постою тут... подумаю...
***
– Мы тоже... знаем, что умерли, - нарушает молчание девушка.
– Вот как... Значит понимаете, куда идем?
– К Реке... А что за ней?
– Откуда же я знаю, я ведь не умер...
Грубо получилось. Сказал и только потом понял. Странно это и неловко - сидеть вот так под деревом с умершими, которые знают, что они мертвы, а ты жив.
– Я... не хотел, прости.
– Ничего... Жизнь не дала нам того, что дала смерть, - девушка улыбнулась Пираму и сжала его руку.
– А почему вы выбрали такую работу?
Я зло рассмеялся.
– Почему выбрал? Потому что хотел обеспечить лучшую жизнь для жены и ребенка. Потому что в землях, где я живу, дайри может нормально заработать либо будучи вором и убийцей, либо Ступающим. Я выбрал второе.
– А вы не боитесь... что останетесь здесь?
– Вот именно! Поэтому больше я сюда не вернусь... Вернее вернусь, но уже когда... ну, вы поняли. В общем, это моя последняя работа.
– И что будете делать?
Я вновь едва не съязвил. Разве им объяснишь, что единственный возможный ответ - жить? Дышать истинным воздухом, видеть истинное небо, слышать стук истинного сердца...
–
Вижу, как возвращается Фез, подходит ко мне.
– Я не пойду дальше.
– Что?
– Мне там не место...
– Ты идиот?
– Свою жизнь испоганил, чужие испоганил, не хочу больше.
Подрываюсь с места, опрокидывая умершего, вжимаю когтистыми лапами в землю. Рычу.
– Жизни поганить не хочешь, урод?! Как же вы меня...! Каждый, кого я веду, как один: ум есть, власть есть, а воли - нет и капли! Ладно те, у кого силы нет или мозгов! К таким вопросов не имею. Но вы - вы хуже всех. Ты мог жить как угодно! У тебя все было! Все, чтобы изменить и себя, и мир! Но нет, ничего не меняется, потому что там, где должна быть воля - страх или стыд, или лень, или бес знает что... О других вдруг подумать решил? Ну так обо мне подумай! Если ты не пойдешь - твои сыновья мне не заплатят. А мне нужны эти деньги! Нужны, чтобы не возвращаться сюда. Чтобы купить новую жизнь своей семье! Так что погань хоть свою новую жизнь, хоть тысячу прочих, мне плевать! Откажешься - я потащу тебя волоком!
Вижу, что Пирам стоит поодаль, заслоняя возлюбленную. Только теперь замечаю, что огромной кошкой нависаю над испуганным стариком.
Убираю лапы и отступаю прочь. С трудом принимаю форму дайри. Внутри гадко и тоскливо. Очень хочется убежать. Вернуться домой, обнять жену и сына ... Ведь видел их еще вчера, а кажется, что прошло уже много лет... Скорее бы все это закончилось!
– Я... я же не знал...
– тихо произносит Фез.
Оборачиваюсь.
– Хочешь, угадаю, как прошла твоя жизнь? В деталях может ошибусь, но не более, - выплевываю слова, будто едкую желчь. Ярость ушла, осталась лишь горечь.
– В молодости ты собирался совершить научное открытие или стать великим идеологом, а после, став известным, пойти во власть! Думал, что когда ты туда придешь, народ поддержит тебя, и вы вместе измените мир! У тебя было несколько идей, которые виделись столь лаконичными и ключевыми, что непонятно, как до них не додумались другие. Хотел поднять с колен образование, оздоровить медицину, вытянуть из болота судебную систему! Ученым или идеологом ты не стал, но в политику протиснулся. Помогли родители? И понеслось... У тебя появились новые идеи: приземлённые, практичные, те, которые было реально осуществить. Но они не получали поддержку, одна за другой. Со временем ты стал черстветь, разочаровываться в людях, смеяться над собственной наивностью. Тогда круг твоих ценностей стал сужаться: ты стал думать только о себе и о своей семье. Решил заработать на несколько поколений вперед, чтобы уже твои дети и внуки реализовали то, что не удалось тебе. Стал делать деньги, много денег. Затем пришел черед серой морали. Это когда цель оправдывает средства. Оставил без крова одних, забрал сбережения у других...
– Довольно...
– Да пошел ты!
И он действительно пошел... В туман, откуда раздался яростный собачий рык.
Я бросился за стариком, но он сказал мне:
– Стой... Я услышал тебя, камнеглазый. Ты доведешь меня до Реки, даю слово. Но не ходи за мной. Это... это мое дело...
– Но Осколок! Его у тебя больше нет!
– Он мне и не нужен...
Что-то было в его глазах, в его словах такое...Я поверил ему... Опасно и глупо было отпускать его, но я отпустил.
Умерший шагнул в туман. Огонек Аджуры устремился следом.