Ступень Пятая
Шрифт:
— Сколько времени прошло с тех пор, как Новиков сдох, — неожиданно сказала она, — а неприятности до сих пор прилетают. Как будто мы виноваты, что он что-то там противоправное задумал. Мы больше Тумановых тогда пострадали.
— На вашей территории была выращена тварь, которая воздействовала на самолет с Андреем, — напомнил я. — Вот и всколыхнулись старые прегрешения.
— Возможно, — неохотно согласилась Диана. — И все же Мальцевы были Мальцевыми, когда эти жалкие Головины из себя вообще ничего не представляют. Да они и сейчас ничего не представляют. Жалкие неудачники. Какого черта их вызывают перед нами?
— Жалкие неудачники — это все, кому не посчастливилось принадлежать
Но его сарказм пропал втуне, потому что Диана невозмутимо согласилась:
— Разумеется.
И опять захрустела чипсами, мрачно глядя на экран, где опять оскорбительно показывали крупным планом не Мальцева. У меня же этот факт вызывал противоположные чувства — я понадеялся, что Мальцева будут игнорировать и дальше и у него не появится возможности подобраться к Тумановым хотя бы сегодня. Так-то он ходил по залу, к Тумановым не приближаясь, и время от времени камера выхватывала его лицо из толпы. Все же он был слишком заметной фигурой, чтобы его игнорировали еще и медиа. А с Тумановых сталось бы его продинамить исключительно из-за неприязни Александра. Уверен, с Игнатом Мефодьевичем такого бы не провернули — император знал, что тот смертельно обиделся бы на такое отношение, а возможностей у Мальцевых подгадить Тумановым хватало.
Но тут внезапно объявили о героических деяниях Мальцевых, Диана оживилась, особенно когда показали лицо Андрея, на котором появилось почти настоящее удивление, как будто собственное имя оказалось для Мальцева сюрпризом. И если прежний Мальцев актером был посредственным, то этот поражал своим мастерством. Даже странно, что близкие не заметили изменений личности. Или заметили, но списали на травму психики?
Серый заволновался и повернулся ко мне, но теперь я сделал вид, что не замечаю его. Толку-то от его волнений, если мы черт-те где находимся и ни в каком случае не успеем к разборкам, если те вдруг состоятся. Мальцев оказался на другом конце зала и теперь шел через расступающуюся толпу, одаряя улыбками всех на пути. И не подумаешь, что внутри сидит тварь с теми же принципами, что и Морус. На мгновение даже я засомневался, когда оператор поймал особенно удачный ракурс.
— Уверен, при толпе свидетелей он не рискнет, — сказал Серый, но в голосе его не было никакой уверенности.
— Ты о чем? — поинтересовалась Диана, не отвлекаясь от экрана.
— Про Александра, конечно, — выкрутился тот. — Не рискнет гадости в микрофон говорить про твоего брата.
— А что, говорил? — повернулась к нему Диана, и взгляд ее не судил при этом ничего хорошего цесаревичу.
Серый посмотрел на меня, взывая о помощи. Здесь ситуация такая, что что ни скажи — все будет использовано против тебя. Ляпни что-то не то — и Мальцев пойдет разбираться с Тумановыми. Старший Мальцев, разумеется, у которого ни малейшего пиетета к правящей семье не наблюдалось.
— Сергей с ним не общался. Но если ты считаешь, что Тумановы могли затаить что-то против вас после Новикова, то самое время отыграться, — решил я прийти на помощь Серому.
Диана недовольно кивнула и опять уставилась на экран. Сделала это она вовремя, потому что Андрей, хоть и не особо торопился, тем самым выражая недовольство, что его не пригласили раньше, и заставляя ждать уже Тумановых, все же подошел к ним достаточно близко, чтобы случилось то, что случилось.
Из тел обоих Тумановых вылетел яркие красные лучи и пронзили тело Мальцева, который заорал от боли и начал корчиться. Корчились и орали и Тумановы. В зале раздался дружный визг, и толпа отхлынула подальше от места трагедии. То, что это была именно трагедия, сомнения
Диана повернулась ко мне. Глаза ее были размером куда больше, чем обычно.
— Ярослав, это постановка или компьютерная графика? — почти спокойно спросила она, хотя было похоже, что вот-вот — и забьется в истерике. — Это что такое было?
— Возможно, замена трансляции на компьютерную графику? — предположил я, пытаясь выглядеть как можно спокойнее. — Я сейчас узнаю у Постникова, что случилось.
— Это ерунда какая-то, — тихим голосом сказала она в совершенно несвойственной ей манере, трясущимися руками вытащила телефон и начала кого-то вызванивать.
Я набрал Постникова.
— В курсе?
— Видел, — коротко ответил тот. — Похоже, у нас конкретные неприятности. Ведь у каждого из троих были твои артефакты.
— Об этом я даже не подумал. Но ты слишком завуалированно называешь полную жопу всего лишь неприятностями.
— Да с чего полная жопа? Опросят тебя с артефактом Истины, поймут, что отношения к этому не имеешь.
— Зато имею отношения много к чему другому, — выдохнул я. — Твою ж мать, Дань, это подстава из подстав.
— Но спрашивать за нее нужно с Дамиана. Это же их разработка сработала.
«Руна запрет Накреха в конкретном теле», — вспомнил я слова Сухова. Никому верить нельзя. Не удивлюсь, если он догадывался, что случится именно так. Но так-то, конечно, Дамиан не соврал: руна от вселения защитила. Он просто, как это бывает с императорами, немного недоговорил, каким именно способом защищает эта руна.
Глава 27
Разбираться с Дамианом я не стал. Смысл его радовать? А вот с Суховым связался.
— Вы наверняка предполагали такой исход? — прямо спросил я.
— Как один из, — подтвердил тот. — Тебе посчитал говорить об этом ненужным, потому что ты мог сообщить Тумановым, а так все прекрасно сложилось.
— Прекрасно?
— Не считая неразберихи с наследованием, которая тебе только на руку, все сложилось прекрасно. Для меня, тебя и твоего клана. А вот для Дамиана так себе, потому что меня больше ничего не сдерживает в его отношении.
Он так хищно улыбнулся, что меня передернуло. Сменив тело, Айлинг не поменял натуру и все так же никому и ничего не прощал. В том, что Дамиан перед смертью испытает множество неприятных ощущений, я не сомневался. Мне не было его жалко, но было обидно, что это сделаю не я. Хотя за это время моя ненависть к нему поостыла, если честно, и класть свою жизнь на алтарь мести ему я бы не стал. Куда важней мне казалась жизнь здесь и сейчас.
— Я оставил ему уже штук десять записок, — продолжал Сухов, — так что он уже должен быть морально готов к смерти. Знать, что каждый день может оказаться последним и настраиваться на это.
Такая одержимость местью была похожа на проблемы с головой Накреха, поэтому я осторожно напомнил:
— Вы хотели спокойной жизни, Александр Васильевич, а сами планируете нечто другое.
— Думаешь, сбрендил? — он рассмеялся, сразу поняв подоплеку моих слов. — Нет. Некоторые вещи не должны оставаться безнаказанными никогда и одна из них — убийство главы Совета магов. Нужно, чтобы у следующего императора и мысли не возникало в этом направлении, чтобы он был уверен, что даже после смерти маг придет и отомстит. Так что я, может, и не хочу мстить, но есть такое слово «надо». Тебе оно тоже знакомо. Иди уж, обо мне не переживай, у тебя своих проблем хватает.