Ступень Пятая
Шрифт:
Он раздраженно выключил телефон и бросил его на стол.
— Хлипкие, видите ли, доводы. Да ты на то и подряжался, чтобы на этих хлипких доводах построить защиту, потому что других нет. Эх, и экспертизу наверняка назначат от Волошиных.
— Я думаю, если мы откажемся от наших мастерских в их пользу, они не станут писать ничего такого, что поставит на нас крест.
— Зря думаешь. Если нас осудят и будет распродажа кланового имущества, то они выиграют намного больше. Им выгодней тебя утопить окончательно.
К
— Мальцеву отправил. И, кажется, она нас уже похоронила. Я вот думаю, Ярослав, не зря ли мы вернулись?
— А ты не думай, — раздраженно бросил Постников. — Не твое это. Не приехал бы — автоматически вину за собой признал. А так возможны варианты.
— В способах казни? Что там положено за императора?
Постников ответить не успел — зазвонил один из моих телефонов. Вызывал Ефремов.
— Здравствуйте, Дмитрий Максимович.
— Ярослав, не до политесов сейчас. Ты в курсе, что случилось?
— Видел трансляцию.
— Значит, ничего объяснять не нужно. Как скоро можешь приехать в Белоорск?
Тянуть смысла не было никакого, поэтому я бухнул похоронным тоном:
— Я уже здесь, в поместье.
— Хорошо. За тобой сейчас пришлют машину, нужна твоя консультация.
— Консультация?.. — опешил я, потому что ожидал совсем других слов. — Но я могу сам приехать.
— Не можешь. Только на нашей машине. Дороги перекрываются, чтобы никто из этих сук не удрал.
Разговор становился все непонятней и непонятней.
— Вы сейчас про кого, Дмитрий Максимович?
— Про Шуваловых, разумеется. Их рук дело.
Челюсть у меня натуральным образом отвисла, только поэтому я не успел ничего сказать до слов Ефремова:
— Так, машина за тобой выехала, не задерживай. Нужна полная картина преступления как можно быстрее.
Совершенно обалдевший я просидел еще какое-то время после отключения телефона, очнулся, лишь когда Серый потряс меня за плечо и встревоженно спросил:
— Все так плохо?
— Все непонятно. Ефремов отправил за мной машину, но как за экспертом. Обвиняет он Шуваловых.
— Это может быть ловушка, — не расслаблялся Постников. — Чтобы завести тебя в зону без магии и заблокировать твои способности, представление о которых Ефремов имеет.
— Зато он не имеет представления о вживленном артефакте, — напомнил я. — Дань, скоро все будет окончательно ясно. Я — на выход.
— Ярослав, если что…
— Если будет возможность обойтись только одной жертвой, моей, я на это пойду, — перебил я. — И это не обсуждается.
Машину Императорской гвардии я ждал как на иголках, но в ней группы захвата не было, один водитель и тот не слишком разговорчивый — на все мои вопросы отвечал одно: «Не положено».
Я недолго просидел, бездумно пялясь в окно, решил все-таки связаться со Светланой
Светлана ответила сразу.
— Ярослав, ты уже знаешь?
— Да. Прими мои соболезнования. Это так неожиданно произошло.
— Да уж. — Она всхлипнула. — Александр наорал на Иру, она разревелась. Пока мы с мамой ее успокаивали, пока она приводила лицо в порядок, чтобы выйти, все и закончилось. Императорская гвардия всю Ирину родню, которая была на приеме, задержала. И Волошиных тоже. Не могу об этом говорить, прости.
Она потерла пальцами виски. А я понял, что ничего не понимаю, вот совершенно ничего. Но расспрашивать Светлану в таком состоянии нельзя. Ей успокоительные пить нужно, а не по снохождениям бродить.
— Я еду во дворец. Ефремов вызвал на консультацию. Не знаю, смогу ли к тебе зайти…
— Я буду ждать.
Она бледно улыбнулась и ушла, а я вызвал Постникова, чтобы сообщить о том, что, похоже, виновных уже назначили и это не мы. Правда, Постников оказался в такой же задумчивости после моего сообщения, как и я сам.
Ни на проходной, ни в корпусе Императорской гвардии меня никто не стал задерживать. Напротив, проводили со всем уважением и даже с затаенной надеждой в глазах. В кабинете Ефремова стоял душный лекарственный запах, а сам генерал выглядел непривычно осунувшимся и постаревшим. Даже мне было понятно, что вылезли проблемы с сердцем.
— Дмитрий Максимович, вам целитель нужен.
— Да какой целитель, когда такое происходит? — Махнул он рукой. — Пойдем, только тебя и жду.
Настаивать я не стал. Жизнь его, как распоряжаться, решает только он. Может, уверен, что его позор только смерть искупит? Дамиан начальника дворцовой стражи казнил аккурат передо мной, о местных законах я не узнавал.
— А что вообще случилось, Дмитрий Максимович?
Мы спускались по лестнице практически в полном одиночестве. Если кто и выглядывал, то быстро шмыгал назад, стараясь не попасться на глаза начальству. Судя по всему, мы двигались в подвал, где находится несколько экранированных комнат и морг. И почему-то, казалось, что идем мы в последний.
— Если бы я знал, Ярослав. — Он досадливо поморщился и поднес руку к груди. — Я говорил им, что опасно отказываться от твоих артефактов на таком массовом мероприятии, но Александр настоял, заявил, что в собственном дворце никого не боится. Уж не знаю, что ему Волошины пообещали за рекламную акцию, но она удалась на славу.
Так, кажется, что-то начало проясняться. Говорить о том, что я не знаю, справились бы мои артефакты, смысла не было, все равно проверить не удастся. И слава богу.