Ступень третья. Часть первая
Шрифт:
— Слава, не горячись. — Лазарев-старший положил мне руку на плечо. — Разумеется, мы уже потребовали отчет от охранников. Его вот-вот должны предоставить, и тогда мы тебе его покажем.
Кирилл отвернулся от меня, делая вид, что увлечен рассматриванием нарушителей в стазисе. Но глазами по сторонам он зыркал не без интереса.
— У нас тут предложение поступило выставить эту скульптуру во двор, а то там у вас слишком голо даже клумбы нет, — попытался я немного разрядить обстановку.
— Боюсь, Егор Дмитриевич будет против, — скупо улыбнулся Лазарев-старший
Дело у него со словом не расходилось, поэтому телефон он вытащил тут же, но его остановил Кирилл.
— Может попытаемся решить вопрос с Романом? — предложил он.
— Он недоговороспособный, — заметил я. — Проверяли. И доходит до него все с трудом, иначе бы его здесь сейчас не было. У Егора Дмитриевича тоже возникают проблемы с пониманием, но он хотя бы платит. Так что звоните, Андрей Кириллович.
Лазарев набрал Глазьева. Тот не отвечал.
— А почему твоя охрана не задержала еще на входе в ваши помещения? — неожиданно спросил Кирилл.
— Потому что я дал указание не задерживать, если нарушителей больше одного. Стазис, он для всего безопасней: и для них, и для вас, и для ваших помещений. Или вы хотели, чтобы мы здесь все разнесли? Так еще не поздно.
— Егор? — наконец дозвонился Лазарев-старший. — Извини, что беспокою посреди ночи, но твой старший опять набедокурил. … Да, у нас, на производстве. … Елисеевы хотят полицию вызвать. Я предлагаю мирным путем урегулировать. Хорошо, ждем. — Он отключил телефон и перевел внимание на нас. — Егор Дмитриевич сейчас подъедет.
Но новым действующим лицом оказался не Глазьев-старший (да и как бы он успел приехать?), а безопасник Лазаревых. Бледных старался выглядеть невозмутимо, но некоторая нервозность в движениях присутствовала, что означало: выдернули его из уютной кровати не зря — лазаревская охрана не заметила, как проник Глазьев с подручным. В чем-то Роман оказался прав: его личная магия оказалась покруче артефактов, не учел он лишь того, что артефакты были мои.
Бледных протянул Лазареву-старшему тонкую папку, в которой лежал один-единственный листок с одним-единственным предложением: «Ничего не зафиксировано». Лазарев-младший туда тоже заглянул, а мне показывать не стали хотя не так давно пообещали. Я не расстроился, поскольку уже успел посмотреть, применив магию.
— Наша охрана неправильно интерпретировала сбой, — сказал для меня Лазарев-старший, пытаясь сохранить лицо. Как-никак, одно дело, если не поняли, что случилось, а другое — если ничего не заметили. — Виновные будут наказаны.
— А вы уверены, что это не договорняк с Глазьевыми? — скептически спросил Серый. — Как это можно было не заметить двух вломившихся магов? Наш охранник говорит, что они топали и орали дай боже.
— Мы проверим, — сказал ему Кирилл недовольный тем, что приходится общаться с человеком, которого он считает много ниже себя. — И если выяснится, что была договоренность, охрана ответит.
Он поставил защиту от прослушивания, накрывшую только своих, но сквозь которую я тут же пустил
— Роман Александрович, что это за ерунда? — зло спросил Кирилл. — У нас два нарушителя, а вы мне заявляете, что ничего не зафиксировано? По-вашему, их Елисеевы с собой привезли и влупили посреди автоклавного зала?
— Я бы не исключил такой вероятности, — ответил Бледных, покосившись на меня. — С этим молодым человеком очень много непонятных моментов. Я бы даже не исключил того, что он нас сейчас слушает.
— Это вы бросьте, — возмутился Кирилл. — Моя защита не из последних. Этот недоносок через нее не пробьется.
Его слова меня даже не покоробили, поскольку я давно знал, что он меня недолюбливает.
— Не смей! — неожиданно взбеленился Лазарев-старший. — Ярослав — твой сын, точно такой же, как Андрей.
— Только Андрей не приносит мне столько проблем, — зло огрызнулся Кирилл.
— Потому что его проблемы до недавнего времени решал я, — отбрил его отец. — А Ярослав, между прочим, старается решать свои проблемы сам, не вмешивая нас по возможности. То, что он нас вызвал сегодня, говорит об уважении к нам и нежелании нам создавать проблемы с Глазьевыми.
Бледных молчал, но он явно без одобрения выслушивал Кирилла, на меня же посматривал даже с некоторой толикой уважения, что было довольно странно чувствовать, поскольку чаще я сталкивался с недооценкой и пренебрежением.
— О боже, — выдохнул Кирилл, ничуть не убежденный словами отца. — Да если бы его не было, у нас и проблем не возникло бы с Глазьевыми.
— Но не с системой безопасности, — отметил Лазарев-старший. — Дыра в системе безопасности существует вне зависимости от Ярослава, и нам нужно понять, где она, и заткнуть, чтобы никто больше не воспользовался.
Глаз тихо делился с Серым своими впечатлениями от неудачливого налета, я же только делал вид, что участвую в беседе, а сам продолжал слушать Лазаревых. Но они больше ничего интересного не говорили. А с дырой в системе безопасности тыкали пальцем в небо. Спроси они меня, я бы им непременно указал, исключительно из уважения к Андрею Кирилловичу, но ко мне они и не думали обращаться, а сам я вмешиваться в их разговор не собирался.
Наконец появился и Глазьев, выглядевший растерянным, чего скрывать не хотел. Правда, это совсем не означало, что он действительно был растерян, а не только хотел таковым казаться.
— Андрей, не могу поверить, что это правда, — с порога сказал он. — Неужели вы действительно задержали Романа?
— Увы, Егор, увы, я сам верить не хотел, но… — Развел руками Андрей Кириллович. — Можешь сам посмотреть. Он в стазисной ловушке Елисеевых.
При моем упоминании Глазьева перекосило, но он наконец соизволил меня заметить и даже ответил на приветствие небрежным кивком, после чего прошел в нашу автоклавную и смог увидеть сына. На мой взгляд, статуей тот выглядел замечательно, но похоже, его отцу так не показалось, потому что он больше осматривался, чем изучал Романа.