Ступень третья. Часть первая
Шрифт:
— Эта тема была закрыта много лет назад. Поверь, мне не доставляет радости, что она всплыла опять. На тебя опять давит отец?
— Боже мой, при чем тут Андрей Кириллович? — она закатила глаза. — Ты же знаешь, что заставить меня сделать то, что я не хочу, практически нереально.
— Положим, ты согласилась с предложением отца пригласить Елисеева на свой день рождения.
— Потому что я была уверена, что он не придет.
Способность жены говорить экивоками, не приближаясь к цели разговора, Кирилла злили, но
— И чего же ты теперь хочешь от меня?
— Кирюш, я же не конченная сволочь. Если у тебя есть желание встречаться с сыном, то я не буду возражать. Всё же мы не властны над своим прошлым. Что было, то было.
Она артистично вздохнула, показывая, как нелегко ей далось это решение.
— У меня нет желания, — ровно ответил Кирилл, понимая, что супруге зачем-то надо, чтобы он привечал Ярослава, и не желая идти у нее на поводу.
Договор есть договор, а парень, хоть и разумный для своего возраста, все равно остается ребенком. Сейчас Валерии хочет, чтобы они сблизились, а потом напомнит про договор. Нет уж лучше все как есть.
— Кирилл, но он же твой сын! — продолжала давить Валерия.
— У меня один сын — Андрей. Если это все, что ты хотела обсудить…
Он сделал паузу, давая супруге возможность отступить или пояснить наконец, зачем ей все это нужно.
— Кирюш, — недовольно протянула она, — признаю, я совершила ошибку, потребовав от тебя отказаться от сына. Но я тогда была очень зла, понимаешь?
— Что сделано, то сделано, — равнодушно бросил он. — Это дело прошлого. А нам нужно думать о будущем.
— Вот именно, Кирилл, нам нужно думать о будущем, — наконец перешла к цели своего визита Валерия. — Клан Елисеевых резко поднялся. Они заявили себя уже в нескольких направлениях, и накопители — это не самое интересное. Но если ты не изменишь своего отношения к сыну, то по окончании договора останешься и без накопителей.
— Ты хочешь артефактное украшение? — догадался Кирилл. — Думаю, смогу договориться с Елисеевым и без нажима на сыновние чувства, тем более что их нет.
— Это ты так думаешь, что нет. На самом деле любому мальчику нужен отец. — Валерия не стала ни подтверждать, ни опровергать предположение супруга.
— Лера, скажи прямо, что ты хочешь. Не поверю, что ты вдруг пожалела Елисеева.
Валерия обиженно посмотрела на мужа. Это выражение ей ужасно не шло. Возможно, она представляла себя маленькой девочкой, которую должны утешать, но в реальности она была слишком плохой актрисой, чтобы вызывать требующуюся ей сейчас жалость.
— Лера, я остался дома поработать, а не отгадывать загадки.
— Какой ты бесчувственный, — надулась она. — Да, я хочу украшение, ты прав. Но еще я хочу, чтобы он не цапался с Андреем, им вместе учиться, пусть и в разных классах.
— Елисеев цапаться не будет. Приструни Андрея, который с твоей подачи чувствует себя ограбленным
— Боже, если бы ты знал, как я тебя иногда ненавижу, — зло выпалила Валерия.
Она неэлегантно спрыгнула со стола, но больше ничего добавлять не стала, ушла сразу, даже не дождавшись, пока мужу принесут кофе. А Кирилл подумал, что если бы она знала, насколько он отвечает ей взаимностью, то ненавидела бы еще сильней.
Интерлюдия 6
Георгий Никитич Сысоев был заинтригован. Нет, поначалу он даже говорить не хотел со Склянкиным, очень уж неоднозначной персоной выглядел этот скользкий типчик, но тот настаивал, что дело взаимовыгодное и таковым может перестать быть уже к вечеру. Как оказалось, у Склянкина произошел резкий карьерный рост и нынче он безопасник Баженовых, о чем он с гордостью сообщил сам, как только его допустили к главе клана.
— У вас же Постников был? — припомнил Сысоев.
— Был да сплыл, — скромно сказал Склянкин. — Теперь я. И у меня такая информация, что другой на моем месте запросил бы за нее деньги, но я не только не запрошу, но еще и помогу.
— В чем? Пока я не услышал ничего мне интересного, — заметил Сысоев.
— Так все очень просто. С поместья Вишневского сняли купол.
— И что? Это теперь не моя проблема, — обрадовался Сысоев. — Пусть Елисеевы отдуваются за всех сбежавших химер.
— Вы не поняли, Георгий Никитич, — укоризненно сказал Склянкин. — С поместья сняли купол, потому что там сейчас безопасно. Химер нет, ловушки дезактивированы.
— Да быть того не может, — недоверчиво сказал Сысоев.
— Во, гляньте запись. Мои люди сбросили.
Склянкин протянул свой телефон и включил воспроизведение. Было прекрасно видно, где проходила граница купола, поскольку там резко менялось количество снега, а деревья и кусты представляли собой дикую мешанину из поврежденных стволов и веток. Запись доходила до ограды, за которой тоже не было ни единого охранника.
— Интересно… — протянул Сысоев.
— Именно, — оживился Склянкин. — Вам не кажется, Георгий Никитич, что вас нагло обманули? Ушлые Елисеевы прознали, что химеры передохли, а ловушки разрядились, и выкупили поместье за бесценок.
Сысоев не любил чувствовать себя идиотом, но сейчас все буквально орало о том, что он просчитался и удачная сделка оказалась не просто пшиком, а пшиком убыточным. Что ближайшие несколько лет каждая мелкая шавка, типа Склянкина, будет тыкать в него пальцем, говорить, что он неудачник и громко ржать. Насмешек над собой Сысоев не терпел.
— Повезло Елисеевым, — с деланым Равнодушием бросил Сысоев. — Договор-то мы так составили, чтобы не подкопаться, чтобы нельзя было вернуть ни при каких условиях.