Ступени в вечность
Шрифт:
Теперь, когда Маритха избавилась от Второго Ведателя Храма, ей хотелось, чтобы Раванга пришёл как можно позже. Поразмыслить надо. А есть ли ей на самом деле вред от того узла или, чего там, целого переплетенья? Если сам Раванга говорит «пока сама не захочешь услужить»! Пускай не боится, уж Маритха сама к немуникогда не побежит! Что там ещё? Ну, найти её сможет этот Аркана… ну, услыхать ещё, когда захочет, и что с того? Зато из всех Ведателей на свете только он один и сможет услыхать! Знал
И ещё… Девушка боялась признаться себе самой, но самый тайный уголок её сердца грела мысль, что, если этот Тёмный ещё на неё надеется… он не даст ей пропасть. Ведь чья рука её из междумирья вовремя вытянула? Так пускай бережёт её, пускай надеется, что Маритха когда-нибудь гнев на милость сменит. А что ему остаётся? Ведь если дверь эту тайную только ей отпереть суждено… И сам никакого вреда не сделает, и другому не даст!
Маритха злорадно захихикала, представляя, как бы он упрашивал её при следующей встрече, этот холодный и насмешливый Пожиратель Нитей. «Ненавижу», — тихо шептала она, зная, что её слова останутся безнаказанными, даже если он услышит. Ненавижу! Потому что и во сне, и наяву ей частенько слышится тонкий звон, от которого обрывается сердце. Они просятся на свободу. Но им не на что надеяться…
Нет! Девушка вскочила. Нет! Надрывался в ушах их непереносимый писк. Чего вы хотите от Маритхи? Некому больше жаловаться? Некому сердце надрывать? Постарались бы над своим хозяином всем миром… Может, и отпустил бы с перепугу. А то сидеть вам вечно!..
Нет! Они взвыли по-иному, не так, как прежде. Вот про что они стенали! Только теперь Маритха поняла, чего они так ждут — его смерти! Тогда некому будет их удерживать. Нет Аркаиса — нет договора.
Его нужно убить! И этот хор навсегда умолкнет.
Она с испугу ударила себя по губам и уткнулась в мягкие шкуры, устилавшие тюфячок. Вдруг онуслышал? Что, если этого Ведатель ей не простит? Что, если никакая дверь не стоит таких слов?
Маритха долго пролежала, с замиранием сердца прислушиваясь, не цепенеет ли все внутри, не холодеет ли кровь, не подкатывает ли дурнота. Она была ещё жива, и, кажется, наказывать её никто не собирался. Этот Ведатель… тьфу ты… Сын Тархи не услыхал её слов. Или посмеялся над ними. На него это похоже. Или запомнил… до поры.
От таких нелёгких мыслей её отвлёк знакомый голос извне. Дверь приотворилась, и сиделка высунулась наружу, скрывая пришедшего. Уж ему-то сюда и носа показывать не стоило, с неудовольствием подумалось девушке. Тангар. Горе-хранитель. Зачем ему Маритха понадобилась? Она ни за что его не пустит, нет между ними никакого разговора.
Однако женщина ничего не спросила у Маритхи. Вместо того она сама наружу выскользнула, повинуясь какому-то тихому приказанью. Девушка тут же рывком уселась, запахнулась в красивую меховую накидку, принесённую ещё
Поспешно отдёрнула руку, едва он шагнул внутрь. Что за день сегодня, такой тяжёлый! Все к ней лезут! Даже пленные Нити, и те покоя не дают.
Тангар остановился у дверей. Притворил их со знакомым скрежетом. Потоптался и ещё подвинулся вперёд.
— Ты… поправляешься уже, — бросил так же отрывисто, как всегда. — Великий так говорит.
— Поправляюсь, — так же скупо обронила Маритха, кутаясь в тёплую роскошную накидку. — Да не твоими стараньями.
Хранитель потоптался ещё, маленько вперёд подобрался.
— Я и хотел… Не бывало со мной такого, женщина. Никогда, — отрубил он. — Чтоб такое невезенье.
— Невезенье! — возмущённо возопила Маритха.
— Называй, как хочешь, — огрызнулся он. — Мне все равно. Такого позора… Не было со мной такого позора, а я уж полтора десятка хожу в хранителях.
Девушке удалось смолчать. Нет, не куражиться он пришёл, виниться. И она в который раз пожалела, что вскочила с лежанки, как встрёпанная, не успев даже убраться. Лучше б ей сейчас внимать ему лёжа, бледной и натерпевшейся по его вине.
— Вот что… — снова начал он. — Великий говорит, ты в Табале не задержишься.
И замолчал. Маритха тоже ни слова не проронила, ожидая продолжения.
— Я ведь… Великий Раванга мне дважды велел тебя беречь. И дважды я не уберёг, — с трудом боролся он со словами и с желанием смотреть не на Маритху, а куда-нибудь в сторону. — Не могу я так. Кто только не смеётся…
Вот чего он боится! Что над ним смеяться будут! А что она чуть жизни не лишилась, это так, мелочь какая-то!
— И вот. Великий Раванга говорит, вскоре после Первого Солнца гонец будет. Покровитель Радих Табалу из-под своей руки потеряет. И хранителей распустит, как положено. Тогда… буду тогда твоим хранителем, пока Великий Раванга не велит иного.
Маритха вздохнула. Да зачем ей такой хранитель, когда её и сам Великий бережёт… и Тёмный тоже, надо думать, не оставляет. Зачем? Только чтобы за нею приглядывать. Раз уж Великому самому недосуг. И простые паломники его заботят ничуть не меньше, чем Маритха, а ведь от неё, может статься, весь мир теперь зависит.
— Спасибо, — пожала она плечами. — Да не нужно мне. Живи себе спокойно.
— Великий Раванга говорит иное.
— Ага, пока Великий Раванга не велит иного, — не выдержала, поддразнила девушка. — А ты всегда только так и делаешь, как Великий Раванга говорит?
Тангар серьёзно кивнул.
— Всегда. Он знает нашу судьбу лучше нас.
— А ты всегда его спрашиваешь, прежде чем самому решить? — не сдавалась она.
— Нет, — на этот раз он покачал головой. — Он сам говорит. Не всегда. Когда нужно.