Стыдно не будет
Шрифт:
Сегодня одна такая со своим же мужиком сцепилась. Ему за нее стало стыдно, в итоге кое-как вырвали женщину из цепких рук любовничка. Это он так нам услугу пытался оказать, пока «принимали» хозяев заведения. К чему я рассказываю? Не зря после смены мы остаемся весь следующий день тренироваться. Накопившуюся негативную энергию нужно куда-то выплеснуть, выложиться физически, проораться, грубо говоря, на полигоне, чтобы домой идти спокойным, выпотрошенным после непростых часов. И потом в кругу родных расслабиться и заполнить образовавшуюся пустоту совсем другими эмоциями, уже приятными.
Никогда.
Вот как раз сегодня мне спортзала и не хватило. Отпросился у Тодорова, дело важное, он понял. Еду сразу в клинику, Яна должна быть уже там. Я немного опаздываю: поздно вернулись, потом затянули с построением.
Вижу, стоит Снежинка на улице, ждет меня. На снежинку совсем больше не похожа: в яркой курточке, волосы в темную косу убраны, без шапки. Красивая, стройная, гибкая — загляденье. Правда, не одна. Припарковаться близко не получается, сворачиваю на ближайшем перекрестке в поисках свободного места. Вчера ее отцу провели имплантацию сердечного клапана внутрисосудистым способом, то есть без вскрытия грудной клетки. Операция заняла пять часов, прошла хорошо, вечером Владимир Иванович пришел в себя, Яна звонила, рассказывала, что удалось даже повидаться. Но ночью что-то пошло не так, сейчас узнаю, что именно.
Яна разговаривает с братом, быстро подхожу, здороваюсь, обнимаю ее одной рукой, она сразу же прижимается.
— Роман, — представляюсь.
— Павел Владимирович, — пожимает мою руку. Почему-то в глаза смотреть избегает, предпочитает украдкой, будто исподтишка. Виски седые, взгляд уставший и весь какой-то неприятный. Может, кажется.
— Какие новости? — спрашиваю у Яны.
— Все хорошо. Поднялось давление ночью, не могли понять, в чем проблема, но сейчас все в порядке. Врачи, конечно, проводят тесты. Тесты-тесты, я уже не могу слышать это слово!
— Как же им иначе понять, по-твоему? — ее брат делает вид, будто сказал что-то умное. — Погадать на кофейной гуще?
— У тебя, Ром, нет знакомой гадалки? — спрашивает Яна, быстро закатывая глаза.
— Ты же знаешь, что есть. Сейчас возьмем кофе и отправимся к ней, — говорю ободряюще, поглаживая ее по плечу. Павел качает головой и с совершенно серьезной миной, сухо попрощавшись, направляется в сторону парковки.
— Я рад, что все хорошо, — говорю ей. — Ты домой или на работу?
— Наверное, сначала домой, нужно перевести дух. Как они меня все бесят! У него всего лишь давление поднялось, а мама уже в слезы, брат же измучился, почему накануне отец переписал завещание. Как вообще об этом можно говорить при живом человеке?
— Волнуется, что компания отойдет тебе?
— Он считает, что бедный полицейский со мной из-за денег. Мне кажется, я его ненавижу.
— Ага, больше-то тебя не за что любить, — посмеиваюсь и, забывшись, кладу руку на ее бедро.
— В свете последних событий, эта шутка не кажется такой уж смешной, Ром.
— Каких событий?
— О, черт. Он-то что здесь делает?! Вот этих.
Глава 44
Яна
Увидев направляющегося
Кто бы что ни говорил про нас, цивилизованных людей двадцать первого века, но во время ссоры мы готовимся к драке. Вернее, наш организм готовится на всякий случай, не советуясь с разумом и воспитанием. Иначе как объяснить ускоренное биение сердца, мгновенно приливающую к лицу кровь, неосознанно сжимающиеся в кулаки пальцы.
Мне хочется дать физический отпор этому человеку, которого некогда принимала за родного и близкого. Какой же слепой я была! Неудивительно, что окружающие считали меня инфантильной.
Сысоев приехал не ко мне, ну еще бы. Кричит Павлу, машет. Тот оборачивается, и они направляются навстречу друг другу мимо нас с Ромой. Спелись, как я и догадалась. Ненавижу.
Прошлым вечером я задержалась на работе: не хотелось коротать время в одиночестве. К маме тоже не могла, она плакала без остановки, мне еще больнее рядом с ней. Переписывалась с Ромкой, который тоже скучал на смене, перебирала документы, доделывала текущие вопросы.
Уже переобулась в сапоги и готова была направиться к выходу, как охрана предупредила, что некто Кирилл Сысоев ждет меня в фойе.
Стало тревожно, на всякий случай я предупредила охрану, что они могут мне понадобиться в любой момент, и пригласила Кирилла в свой кабинет.
Поначалу все шло на удивление нормально. Он приехал поддержать меня, наговорил много ободряющих слов о том, как ценит и уважает моего отца. Я чуть-чуть поплакала, он меня обнял по-дружески. Очень легко и ненавязчиво, после чего я быстро отстранилась и сообщила, что мне пора ехать. Предложил подвезти. Я отказалась, так как на машине.
После этих слов он сел в кресло напротив моего стола, закрыл лицо ладонями и покачал головой, будто больше не состоянии терпеть происходящее. Я сперва опешила, пока он не пояснил свое поведение:
— Все так стремительно меняется. Ты ушла, Петра закрыли, твой отец в больнице. Шокирующие изменения. Не представляю, Яна, как ты еще держишься, я сам на грани.
— Все будет хорошо, Кир. Петр справится. Папа выкарабкается. Ты с кем-нибудь непременно познакомишься.
— Яна, а ведь я по-прежнему испытываю к тебе сильные чувства. И приехал не просто так. Мне не все равно, что тобой происходит. Я переживаю за тебя.
Догадка неприятно кольнула под лопатку, я поежилась. Мама настаивала, чтобы я сообщила Кириллу о беременности, на все мои реплики: «Он не отец», — она отвечала улыбкой, пока я не сбросила ей наши с Ромой общие фотографии. После этого вопрос отпал сам собой. Она прислала мне большой палец и подмигивающий смайлик. Мы немного обсудили внешность и фигуру моего нового парня. Это было смешно, но сейчас мне что-то не очень.