Субботним вечером в кругу друзей
Шрифт:
Он покачал своей большой головой.
— Еще хуже, — сказал он кривясь. — Это отвратительно. Ты согласен?
Я молчал. Что я мог ответить самому богу? Спорить с ним? Я знал, это бесполезно. С богом не спорят. Его лишь почтительно слушают.
— Ты не умеешь писать, — сказал бог. — Похоже, ты никогда не учил грамматики. Не знаешь даже, где ставить тире, а где точку с запятой. Не умеешь правильно сделать перенос. Вот смотри. — И он с презрением потыкал своим толстым пальцем в мой рассказ. — А еще берешься писать рассказы. — А что у тебя за сравнения: «Вода, словно зеленый мрамор с белыми разводами».
Я молчал, сцепив руки и стиснув зубы. Я знал, что надо терпеть. Самое главное бог скажет в конце.
— А зачем вообще ты написал этот рассказ? В нем нет никакого смысла.
Я молчал, хотя чувствовал, что еще немного и я сойду с ума.
— А теперь возьми свой рассказ, — сказал в заключение бог, — и хорошенько отредактируй его, а еще лучше перепиши заново. И тогда приходи. А еще лучше отнеси в другую редакцию. — И он снова мрачно хохотнул.
Я молчал, хотя на глазах моих выступили слезы. Испив полную чашу унижения, почтительно кланяясь, я покинул его кабинет.
На обратном пути я понял, что если я чего-нибудь не сделаю ему — то больше не смогу спокойно жить. Я должен убить этого типа, думал я, сжимая кулаки. Или хотя бы при всех набить ему морду. И вообще он вовсе не бог, а просто обыкновенный жалкий редакторишко.
Самым безопасным было написать новый рассказ. Только о том, что я слышал у него в кабинете, — о любовнице, пьянстве, дефицитных товарах из-под прилавка. Я еще никогда не был так счастлив, когда представил, как ему будет неуютно, когда его жена, друзья, начальство прочтут рассказ и начнут задавать вопросы…
Я сел и написал этот рассказ. Месть сладка. Если бы только я осмелился назвать его фамилию.
ФИРМА
Рядом с ним я, конечно, просто рядовое млекопитающее. А я и не претендую. Понимаю всю разницу. Кто он и кто я. У меня даже глаза болят, когда я смотрю на него. Такой нестерпимый блеск. Вот загадка для ученых — где он достает такие престижные шмотки. Может, во всем нашем городе у него одного есть такая красивая рубаха. Черного цвета, вся расшитая надписями (мне один знакомый перевел с иностранного языка): «Люблю удовольствия», «Мне нравятся хорошенькие женщины», «Виски — напиток настоящих мужчин» и другими. А видели, какие у него джинсы? Из какого вельвета? Мышиного цвета в тонкий рубчик. А туфли?
Не спорю, может, сам по себе он немного неказист и даже слегка смахивает на обезьяну. А вы тоже не звезда экрана. Вы на лицо не смотрите. Вы смотрите на перстень. Посчитайте караты. Посчитали? Пальцев хватило? А теперь уймите волненье. Так-то оно безопасней для здоровья.
Нет, я не завидую, я просто преклоняюсь. Это по-вашему. А по-моему, есть перед чем. Ах, ах, он, оказывается, фат, он жене изменяет. Ну и пусть изменяет, если она того заслуживает. Тунеядец? Если у него есть деньги, какой же он тунеядец? Тунеядец, когда их нету. Где берет? Понимаю, вас это очень интересует. Адресок хотите узнать? Где лежат, там и берет. А если деньги есть — он уже не кто-нибудь, а уважаемый человек. Фигура.
Конечно, у вас и на это есть возражения. Какая же, мол, фигура, если зад тощий, как у куренка. Не
Мне одна знакомая рассказывала. Она кое-чем приторговывает, потому и разбирается. Так вот — были у нее самые что ни на есть плюгавенькие джинсы. Никак она не могла их сбыть. И вот нашла как-то пыльную тряпочку. А это оказалась не простая тряпочка, а фирменная. Пришила ее к тем джинсам. И тут же их у нее чуть с руками не оторвали. За сто пятьдесят.
Фирма это фирма, а не кулек сосисок. Пришел я на днях к одному дяде на прием. С порога начал здороваться и руку протягивать. А он даже хмурого носа от бумаг не оторвал. Потом, правда, нехотя чуть приподнялся, лицо в сторону отвернул и как одолжение ладошку сунул. Стал я ему излагать свое дело. А в этот момент в дверь авантажно вошел какой-то неказистый маленький человек и показал кусочек картонки, обтянутой кожей. Хозяин вскочил, засуетился. Оказалось, у него совсем другое лицо — не кислое, как у желудочного больного, а веселое, словно у курортника. Глаза, только что тусклые, как у карманника, заискрились, как у молодожена. Мне рукой махнул — мол, подожди в приемной.
Вот вам и кусочек картонки. Вы думаете, картон на хозяина такой гипноз произвел? Черта с два. Фирма. И я его не осуждаю. Я сам этого лисенка, что без очереди влез, сразу от всей души зауважал, тут же деликатно поднялся, уступил ему свое место и на цыпочках выдворился из кабинета. И действительно — кто я такой, чтобы требовать к себе внимания? У меня такой картонки нет. А без нее я просто некое физическое тело с фамилией.
АРБУЗ
Эту историю можно изложить предельно коротко. Я купил арбуз и отнес его домой. Но при таком изложении пропадают нюансы. А без нюансов какая же история?
Итак. Я взял билеты в кино на вечерний сеанс. По пути стал в очередь за арбузами. Астраханскими.
Арбуз я купил, но прежде, чем купить, отстоял за ним целый час. Лезли там разные типы, а продавщице все равно, кто деньги сует. Берет и слева и справа. Пришлось сделать ей замечание. Ей слово — она в ответ десять. Потребовал книгу жалоб. Она ноль внимания. Я, конечно, не стал бы ничего писать, если бы она по-другому себя вела. А то обозвала нахалом, свиньей и другими похожими словами. Я тебя-де, в шляпе, помню. Ты всегда на моих нервах играешь!
Это я-то? Да я в первый раз к этому ларьку подошел. Так меня унизить в глазах общественности.
— Ты бы прежде, чем со мной говорить, язык свой прикусила, — резонно посоветовал я.
После этого она отказалась меня обслуживать. Ну не обидно ли? И, главное, очередь на ее стороне. Дескать, не хами человеку. Видишь, как старается. Старается? Уж я-то вижу, как она старается. Бросит арбуз на весы, стрелка еще летает в разные стороны, а она уже сумму называет. Математик! Я стою рядом, требую справедливости. Надоел ей, видно, мой контроль.