Суд и расчет
Шрифт:
– Представьте, да... Послушайте, у меня больше нет времени!
– Хорошо, ухожу. Еще вот только вопрос: вы знали, что в тот день Эяль должен был встретиться с отцом?
– Знала. Но у меня был выходной, и я его не пустила. Все?
– Все, – Натаниэль поднялся со своего места, спрятал в карман блокнот, в который так ничего и не записал. Посмотрел на часы. – Ну вот, – сказал он. – Как я и обещал – всего пять минут.
На самом деле прошло пятнадцать минут, но Розовски считал это несущественным.
На улице его ждала неожиданность. Выйдя из дома, в котором проживала Ривка Дамари, он носом к носу
– Ты что тут делаешь? – изумленно спросил Розовски.
Маркин выглядел не менее удивленным.
– Ты же сам поручил мне вести дело Илана, пока тот в больнице!
В голове детектива что-то щелкнуло.
– Погоди-ка, – сказал он. – Погоди... По какому адресу живет дама, за которой нам поручили следить?
– Симтат а-Римон шестнадцать, – Маркин указал на дом, из которого только что вышел Розовски. Натаниэль оглянулся на дом, взял помощника под руку и быстро повлек его к машине: в окне второго этажа маячило лицо Ривки Дамари.
– Ну-ка, покажи фотографию! – приказал он. Маркин молча протянул ему запаянную в пластик фотографию. Натаниэль даже не удивился, увидев изображение дамы, с которой расстался несколько минут назад. Он молча спрятал фотографию в нагрудный карман, кивком приказал Маркину сесть за руль.
– А история-то оказывается куда интереснее, чем сначала, – пробормотал он, пристегивая ремень безопасности. – И мне это совсем не нравится...
Он вспомнил, что заказ на слежку клиент сделал по телефону, все необходимые документы пришли по почте. Илан перед клиентом тоже еженедельно отчитывался по телефону; что же до чеков, то они исправно вкладывались на счет агентства – опять-таки, без визитов клиента в офис. Розовски этим обстоятельством был даже обрадован: больше всего его раздражала необходимость выслушивать бесконечные истории обманутых мужей и жен, напоминавшие бразильские сериалы.
Зря, выходит радовался. Судя по всему, именно Шошан Дамари и был тем самым ненавязчивым и щедрым клиентом, скрывшимся под вымышленным именем. Но зачем ему потребовалась слежка за бывшей женой?
Впрочем, на этот вопрос Розовски сегодня получил ответ.
– Шошан хотел отсудить у Ривки детей, – сказал он вслух. – Ривка не разрешала им видеться с отцом. Вот он и решил собрать против нее компромат, а потом через суд потребовать, чтобы детей забрали от матери, ведущей аморальный образ жизни. Понятно?
– Полагаешь, убедительный мотив? – отозвался Маркин.
– А черт его знает, – с досадой ответил Натаниэль. – Полагаю, что не очень. Учитывая репутацию Шошана, вряд ли ему удалось бы отменить решение суда. Даже если бы мы собрали достаточное количество компромата... Кстати, что там успел накопать Илан?
Маркин пожал плечами.
– Да ничего особенного. Приедем – покажу папку. Сам убедишься.
– Чего там убеждаться... – проворчал Натаниэль. – Я и так верю. Значит, никого у нее не было? Богатых друзей, поклонников? Впрочем, это ясно. Достаточно посмотреть на условия, в которых она живет.
– С одним мужчиной она встречалась пару раз, – сообщил Маркин. – Но я выяснил: это ее младший брат, живет в Иерусалиме, иногда приезжает навестить сестру и племянников.
– Понятно...
Розовски закрыл глаза. Оставшуюся до агентства часть дороги они промолчали.
Уже в конторе, показав
– А чем тебя не устраивает полицейская версия?
– А ничем она меня не устраивает, – исчерпывающе ответил Розовски. Маркин обиделся. Посмотрев на его помрачневшее лицо, Натаниэль счел нужным разъяснить:
– Незадолго до освобождения Шошана Дамари из тюрьмы было заключено перемирие. Я уже говорил. Кстати, знаешь, как это произошло?
Маркин помотал головой.
– Знаю только то, что было в газетах, – сказал он.
– Да, этого там не было... Наама Ример, родившая, между прочим, кроме главы гив'ат-рехевской группировки Гая еще семь сыновей-бандитов, из которых двое оказались на кладбище как раз в ходе этой войны, – так вот, Наама Ример отправилась к Хедве Дамари, имевшей честь родить двенадцать бандитов, в том числе – несчастного раввина Йосефа. Хедва тоже похоронила троих, да еще один до сих пор лежит в больнице и, по всей видимости, больше не будет ходить... Да, так вот. Хедва и Наама решили: баста! Пора детей мирить. А решили они это после случайной гибели раввина Йосефа Дамари. В общем, Наама позвонила Хедве и сказала: «Хедва, любезная подруга моих детских дней, уже гибнут невинные люди, надо мальчиков мирить...» – Розовски засмеялся, потом добавил: – Наама всегда любила цветистые фразы... Ну вот. Гай Ример и Шошан Дамари, как и положено настоящим еврейским бандитам, мам своих слушаются. Так что перемирие было заключено. По этому поводу состоялась большая гулянка, а место сидевшего в тот момент Шошана занимала Хедва Дамари. Шошан же из тюрьмы дал свое согласие на мир и обещал отказаться от мести за брата-раввина.
Маркин пожал плечами.
– Ну и что? – сказал он. – Помирились, а потом передумали.
Розовски покачал головой.
– Вряд ли. На самом деле ситуация там сложилась так, что война действительно сидела, что называется, в печенках у обоих главарей. Так что после того торжественного вечера с облегчением вздохнули все. Нет, я уверен: это убийство к конкуренции между бандами отношения не имеет. Кстати, после похорон Наама Ример приходила утешить свою подругу Хедву. Я видел собственными глазами. И кроме того, я сегодня встречался с Гаем.
Маркин недоверчиво хмыкнул:
– А что, ты думаешь, он бы тебе признался? Дескать, между нами, конечно, но Седого прикончили по моему распоряжению.
– Дело в не в том, что он говорил, – пояснил Натаниэль. – Дело в том, как он говорил. Понимаешь, Гай смертельно напуган. Я так понимаю, он напуган именно тем, что сам не знает, кто и зачем убил его конкурента.
– Тогда не знаю, – Маркин развел руками. – Гай ни при чем, бывшая жена ни при чем... Кто же при чем?
Натаниэль молча уставился в окно, за которым уже совсем стемнело.
– Жена, – повторил он. – Жена Седого. Ривка Дамари. Вот тут у меня есть кое-какие сомнения...
Маркин обиженно выпятил нижнюю губу, от чего сразу же стал похож на подростка, но сказать ничего не успел.
Вошла Офра с традиционным подносом. На подносе стояли чашки с дымящимся кофе и тарелочка печенья.
– Что? – спросила она. – Уже уходим?
– Куда же от такого кофе уйдешь, – Натаниэль развел руками. – Вот выпьем, поблаженствуем, тогда – да. Как там Илан? Ты в больницу звонила?