Суд идет
Шрифт:
Наклонившись к ней, он чувствовал ее спокойное, ровное дыхание. Взял ее на руки и легко, как ребенка, понес.
Ольга, не открывая глаз, тихо шептала:
— Да что ты делаешь?..
А в небе, задевая голубые рога месяца, хлопьями плыли облака. Они были такими же невесомыми, какой казалась Дмитрию Ольга.
III
Сегодня Лиля раньше обычного ушла с работы — отпросилась «по семейным обстоятельствам». Решила во что бы то ни стало повидать Струмилина. За прошедшую неделю она несколько раз пыталась дозвониться ему, но его не подзывали к телефону.
И вот
Сидя на скамейке больничного дворика, Лиля провожала взглядом каждого, кто выходил из главного корпуса, и уже хотела было пойти к дежурной сестре и спросить, был ли Струмилин сегодня на работе. Но решила подождать еще. «Если не выйдет через десять минут, пойду… Позвоню вечером домой», — решила она, но тут же вздрогнула, почувствовав на своих плечах чьи-то руки. Знакомые, выхоленные, длинные пальцы… Сердце Лили забилось учащенно.
Позади скамейки стоял Струмилин.
— Где ты пропадаешь? Я проглядела все глаза, ожидая тебя!
— Лиля, я на одну минуту. Пойду сброшу халат, — сказал Струмилин и поспешно зашагал в сторону главного корпуса клиники.
Вернулся он скоро. С больничного дворика они вышли молча. У входа в метро, где легко можно потерять друг друга, очутившись в крутоверти толпы, она крепко сжала руку Струмилина.
Струмилин чувствовал волнение Лили и по тому, как она необычно молчала, понял: она что-то скрывает от него. Временами ему казалось, что Лиля пришла сказать о своем решении раз и навсегда расстаться с ним, объяснить всю нелепость их безрадостной дружбы, которая все глубже и глубже тянет ее ко дну, с которого ей будет тем трудней вынырнуть, чем дальше зайдут их отношения. А они зашли так далеко, что начинали пугать и Лилю и Струмилина, который раньше никогда не допускал даже мысли, что кто-нибудь третий может встать между ним и его женой.
— Ты что-то таишь от меня, — сказал Струмилин, пристально глядя в глаза Лили.
— Откуда ты взял? — замявшись, ответила Лиля. Она чувствовала, что ее полушутливый тон и неискренние слова никак не вяжутся с выражением лица.
До детского садика, куда Струмилин шел за дочерью, говорили о пустяках: о футболе, о новых расцветках ситца, поступившего в универмаг, где работает Лиля, о нашумевшем фильме по роману известного писателя…
От сказочного царства детского сада пахнуло на Лилю ветерком воспоминаний о далеком детстве. Когда-то и она с выгоревшими на солнце косичками носилась по зеленому дворику. Но это было давно, когда еще были живы отец и мать, до войны, в Воронеже, на тихой Студенческой улице, утонувшей в кипени каштанов и тополей. Те же маленькие и низенькие дверцы гардеробчиков, на каждой из которых были приклеены опознавательные знаки: заяц, морковка, бабочка, собака, стрекоза… Здесь же, глядя на своих детей, стояли родители, которые с тихой радостью наблюдали, как самостоятельно одеваются эти крошки. На глазах одной молоденькой мамаши Лиля заметила слезы. Ее сын, беловолосый бутуз, обняв шею матери, целовал ее в щеки, тыкался в подбородок и смешно картавил.
На дверце ящичка, где хранились личные вещи дочери Струмилина, была приклеена картинка с изображением пчелы.
— А где же Таня? — спросил Струмилин у сестры, которая
— Она моет руки. Ваша дочка такая чистюлька, что перед едой каждый раз моет руки по полчаса. А вот она и сама.
С еще влажными пухлыми ручонками, на которых Лиля заметила нежные ямочки, к Струмилину подошла девочка лет трех. Голубые отцовские глаза недоверчиво остановились на Лиле.
— Ты чего так смотришь, дочка? — спросил Струмилин, опустившись на колени и поглаживая рукой льняные завитушки пушистых волос девочки. — Это тетя Лиля. Познакомься с ней. Она хорошая.
Таня смущенно, исподлобья посмотрела на незнакомку и нерешительно подала ей руку.
— Меня зовут тетя Лиля, — смущаясь, произнесла Лиля и неожиданно так покраснела, что румянец обжег даже уши.
— А меня — Танечка.
— Ну вот… и хорошо… А ты любишь конфеты?
— Люблю.
— Вот мы сейчас дорогой и купим. Ты какие конфеты любишь, Танечка?
— Всякие.
До метро Таня шла между Лилей и Струмилиным, взяв их за руки. У кондитерского киоска, где Лиля остановилась, девочка оживилась, глазенки ее заблестели.
— Хочешь «Мишку на севере»?
— Хочу, — сгорая от нетерпения, лепетала девочка и не спускала глаз с витрины, заставленной конфетами.
— А «Красную шапочку»?
— Тоже хочу.
Пока Лиля возилась с девочкой и рассовывала по ее карманам конфеты, Струмилин стоял в стороне и наблюдал, как быстро нашли общий язык трехлетний ребенок и двадцатипятилетняя женщина. Но вместе с тем ему было обидно и досадно видеть эту трогательную картину. Захотелось поскорее уйти домой, чтобы в памяти дочери не остался образ Лили.
— А у вас есть девочка? — неожиданно спросила Таня, подняв на Лилю глаза.
— Нет, Танечка, у меня нет маленькой девочки.
— Тогда у вас, наверное, есть большая девочка?
— И большой нет.
— А мальчик у вас есть?
— Нет и мальчика, — ответила Лиля и, пожалуй, первый раз в жизни искренне пожалела, что у нее нет до сих пор ребенка.
— А почему у всех тетей есть девочки или мальчики, а у вас нет?
Такой вопрос окончательно смутил Лилю. В его наивности и непосредственности звучало что-то недетское, глубокое.
— У меня через год будет.
— Через год? А это долго?
Чувствуя, что необдуманным ответом она наводит любознательного ребенка на новые вопросы, Лиля поспешила перевести разговор на другое.
— Танечка, ты лучше расскажи про свой детский сад. Какие песни вы поете? Знаешь ли ты какие-нибудь стихи?
Девочка очень любила читать стихи. Эту страсть она унаследовала от отца. Всю дорогу до дома Таня картавила детские стихи. Когда же Лиле в последние минуты захотелось поговорить со Струмилиным о своем и она перестала смотреть на девочку, то та поняла, что ее уже больше не слушают. Неожиданно оборвав стихотворение на середине, она умолкла. Этого не заметили ни Лиля, ни Струмилин.
— Коля, мне нужно с тобой серьезно поговорить, так дальше нельзя. Мы должны что-то решить. И потом… я знаю, к чему все это может привести…
— Что я могу решить? Неужели ты не видишь мое положение? — После некоторого раздумья он спросил: — Хочешь, я познакомлю тебя с женой? Ты узнаешь, что это за человек. — Он пристально посмотрел на Лилю. — Хочешь, сегодня?
— Нет, Коля, только не сегодня! Сегодня я не могу. Я не готова к этой встрече. И потом — зачем? Мы, кажется, подходим к вашему дому?