Суд истины
Шрифт:
Наблюдать за ней «У Джейни» было неописуемо.
Она владела этой чёртовой комнатой так же, как владеет мной. Часть меня хочет крикнуть «к чёрту всё» и отправиться с ней в турне, но другая часть отчаянно хочет быть лучшим альфой. Волки заслуживают куда большего, чем предлагал им мой отец, и это начинается с того, что я принимаю бескорыстные решения. Особенно когда мне хочется быть эгоистичным.
Ее сердцевина обжигает на ощупь, даже через штаны, и когда я тру ее ладонью, вздох эхом разносится по комнате.
—
— У нас не так много времени, — признаю я, обхватывая ее щеку свободной рукой и заглядывая глубоко в ее глаза. Наше дыхание смешивается, когда она мягко качает головой.
— Сколько?
— Недостаточно для того, что я хочу сделать с твоим телом, Альфа, — хриплю я, мой член угрожает оторвать пуговицу на штанах от отчаяния, когда она хлопает ресницами.
— Тогда перестань тратить время на разговоры и проведи его с пользой… трахаясь. — Она прихорашивается, улыбка на ее губах заразительна, когда она пытается подавить ее, прикусив нижнюю губу, но все, что это делает, — это подливает масла в бушующий огонь внутри меня.
Я крепче сжимаю ее подбородок, ее глаза широко распахиваются, напряжение пронизывает нас настолько сильно, что у меня перехватывает дыхание.
— Раздевайся. — Это приказ, повеление, от которого она не уклоняется, поскольку мгновенно засовывает руки за пояс брюк.
Я неохотно отпускаю ее и тянусь к подолу ее футболки, обнажая мягкие линии ее живота, прежде чем обнажить ярко-красный бюстгальтер, спрятанный под ней.
Черт.
Вспышка ее трусиков мгновением позже подтверждает, что они такого же цвета, такие же кроваво-красные, как ткань на ее груди. Кружева соблазнительны, заманивая меня все глубже в ее глубины, когда она сбрасывает ботинки и выскальзывает из штанов, пока не оказывается передо мной в одном своем красивом нижнем белье.
— Я не знаю, кого я должен благодарить за этот шедевр, но это все равно не отдает тебе должного, — признаю я, окидывая взглядом ее с головы до пят, один, два, три раза для верности.
— Твои слова не должны ласкать меня так, — размышляет она, сжимая бедра и прижимая их друг к другу.
— Ты как наркотик, — рычу я, тянусь к её талии, притягивая её к себе, приподнимая чуть выше, так что мы стоим лицом к лицу, её пальцы касаются моих ботинок, напоминая, как хрупка она в моих руках.
— А ты полностью одет, — отвечает она, поднимая бровь, напоминая мне о той твёрдости, что скрыта под её сладостью.
— Помоги мне, — приказываю я, и она качает головой.
— Я думаю, ты забываешь, кто здесь альфа, — дразнит
— Ты только что использовала свою магию, чтобы… — Мои слова замирают, когда веселье в ее глазах становится еще ярче. Черт. — Это не должно быть так горячо.
— Ты любишь меня не потому, что я горяча, Кассиан. Но я приму комплимент. Моя киска действительно становится от этого мокрой. — Она подмигивает, подмигивает, блядь, прежде чем продолжить. — Но ты любишь меня, потому что я неумолимая, иногда безрассудная и всегда жизнерадостная. Я могу прогибаться перед тобой в этих четырех стенах, но только когда захочу. Прямо сейчас я этого не хочу. Я хочу, чтобы ты был диким. Я хочу, чтобы ты был на грани того, чтобы уступить своему волку. Я хочу тебя всего, и я хочу этого сейчас.
Ее слова танцуют в воздухе, как смерч, несущийся прямо на меня, но этот шторм стоит пережить, чтобы добраться до ее центра, потому что я знаю, что именно там я всегда найду ее.
Мой центр.
Мой дом.
Моя пара.
Я чувствую, как мой волк горит изнутри, отчаянно желая увидеть ее своими глазами, и моргаю. Это чувство глубокое, тяжелое и взвешенное, но когда я снова смотрю на нее, я вижу то, что, как я знаю, отражается в моих собственных глазах.
Ее глаза жемчужно-белые и пронзительные, в них отражается ее волчья натура. То, как отвисает ее челюсть, подтверждает, что мой зверь тоже виден в моих глазах.
— Кассиан, — хрипит она, используя свою магию, чтобы ударить порывом ветра мне в спину, так что мы падаем друг на друга, бесцеремонно катясь на пол, когда наши конечности переплетаются.
Прижимаюсь к ней, стук моего сердца отдается в ушах, челюсть отвисает, когда она лежит на полу подо мной. Я обхватываю рукой ее затылок, смягчая падение, в то время как ее ноги крепко обхватывают мою талию.
— Ты нечто особенное, Альфа, — бормочу я, моргая, чтобы убедиться, что она настоящая, потому что, черт возьми, не может быть, чтобы кто-то настолько совершенный был чем-то большим, чем иллюзией. Подумать только, я мог бы все это испортить, если бы не разрушил свои стены и не впустил ее.
Любовь, которую я мог упустить, радость, о существовании которой я наконец-то узнал; и все из-за нее.
— И ты все еще не во мне, — ворчит она, упираясь пятками в мою задницу, подталкивая меня ближе, и я недоверчиво качаю головой. Прежде чем я успеваю передумать, я использую свою волчью скорость, чтобы сбросить оставшуюся одежду с наших тел, чтобы ничто не стояло между нами. Ни единого клочка ткани.
— Если ты думаешь, что я не собираюсь сначала насладиться каждым дюймом твоего тела, тогда…