Суд истины
Шрифт:
Броуди подходит к ней с поднятыми руками, пытаясь разрядить ситуацию. — Кинжал, ты выбрала нас своим советом, чтобы мы заземляли тебя.
— Я Королева Адрианна, — резко произносит она сквозь сжатые зубы.
Это определённо не Адрианна.
Она могла раздражать меня не раз, но никогда не была такой невыносимой.
Проведя языком по нижней губе, я обвожу взглядом группу. Я не знаю, какое действие предпринять. Атаковать или подыгрывать. Но каждый момент, который мы теряем на эту дешёвую подделку, — это ещё один момент,
Мои глаза встречаются с глазами её отца. Август уже смотрит на меня с прищуренными глазами, его лицо тоже выражает явное замешательство. Я качаю головой. Вперёд и назад. Один раз. Коротко, но точно. И в этом одном движении он всё понимает.
Паника вспыхивает на его лице, но он быстро скрывает её, сложив руки за спиной, пока прогуливается по краю собравшейся группы. Адрианна, или кто бы она ни была, кажется, не замечает этого, продолжая бормотать о том, что мы должны слушать её без вопросов, но я её уже не слушаю.
Мое внимание сосредоточено на Августе, и это правильно, потому что он останавливается позади Адрианны, оценивая ее несколько мгновений, прежде чем его глаза расширяются. Мгновение спустя его взгляд проникает в мой, когда он медленно поднимает руку и похлопывает себя по затылку.
— Камень. «Поцелуй бабочки», — кажется, одними губами произносит он? Подробности не важны; это просто подтверждение того, что мы правы, и если в ней драгоценный камень, то мы никак не сможем напасть.
Перед нами все еще может быть Адрианна, и кто-то другой контролирует ее.
Мы не можем рисковать.
— Что сказал Август? — Бормочет Кассиан, стоя рядом со мной спиной к Адрианне, чтобы она не могла уловить, что он говорит.
— У нее на шее драгоценный камень. Это не она. Я не знаю, в каком качестве, но это, ебать, не она, — прохрипел я, раздумывая, как лучше поступить, и чья-то рука опустилась мне на другое плечо.
Август.
Прежде чем заговорить, я отслеживаю передвижения Адрианны. Она слишком занята, разглагольствуя перед Арло, Флорой, Бо, Криллом и Броуди. Последние двое, кажется, в курсе, кивают мне, чтобы я поторопился, пока они занимают ее, но я не знаю, чего они от меня ожидают.
— Мы не можем атаковать, — ворчу я, и Август качает головой.
— Мы можем. Это не она.
— Откуда ты знаешь?
— «Поцелуй бабочки» — это черный драгоценный камень, вставленный в двух людей — один как источник, а другой как двойник. Он позволяет им имитировать свою внешность, но не более того. У нее нет способностей Адрианны, ее связи с вами четырьмя или ее манер, это совершенно очевидно, — ворчит он, прищурившись при виде человека, выдающего себя за его дочь.
— Интуиция подсказывает мне, что это Клементина.
— Основываясь на том, что к ней нужно обращаться как к королеве в каждом предложении, я склонен согласиться.
— Мы подыгрываем ей или атакуем? — Спрашивает
— Удержать ее кажется более реалистичным. Нам нужно найти Адрианну. Даже если она чудесным образом освободилась от влияния «Поцелуя бабочки», это дает двойнику дополнительный час или около того, чтобы продолжать изображать из себя кого-то другого.
— Напомни мне разбить все существующие драгоценные камни, когда мы закончим с этим, — рявкаю я, заслужив кивок бывшего короля, прежде чем расправляю плечи и направляюсь к женщине, о которой идет речь.
Я совсем не понимаю, что делаю, но адреналин, бурлящий в моих венах, лишает меня возможности стоять спокойно.
— Королева Адди, — кричу я, мгновенно испытывая отвращение к сокращенной версии ее имени, вертящейся у меня на языке. Непонимание того, что я использую это имя вместо ее полного, только укрепляет наши догадки.
Она поворачивается ко мне с лучезарной улыбкой, явно одобряя мой выбор обращения, и когда я стою с ней лицом к лицу, положив руку ей на щеку, она наклоняется навстречу прикосновению, вместо того чтобы отпрянуть, как я ожидал.
— Что бы тебе ни понадобилось, моя королева, я последую за тобой. Чего ты хочешь? — Спрашиваю я, сдерживая тошноту, угрожающую вывернуть меня наизнанку, но это делает свое дело. Ее голова наклоняется, еще больше прижимаясь к моей руке, а ресницы трепещут. Она думает, что я у нее именно там, где она хочет.
— Чего я хочу, так это… — Ее слова звучат неестественно, когда я перемещаю руку, поглаживая пальцами ее щеку к шее, обхватывая пальцами тыльную сторону, чтобы почувствовать драгоценный камень.
Широко раскрыв глаза и сжав челюсть, она пытается высвободиться из моих объятий, но я удерживаю ее на месте. Теперь моя очередь наклонить к ней голову, когда я прижимаю пальцы к оскорбительному камню.
— Не помню, чтобы это было здесь сегодня утром, — бормочу я, и ее удивление мгновенно превращается в насмешку.
Ее губы быстро шевелятся, с ее губ срываются звуки песнопения, когда она обнажает зубы, но я быстро слышу бормотание Броуди, напевающего над ней. Ее голос становится громче, отчаяние мелькает на ее лице, когда она толкает меня в грудь, и я отпускаю ее.
Она знает, что мы знаем.
Она также знает, что с нами сильный маг, потому что все, что она пытается осуществить, подавляется Броуди. Я бросаю взгляд на своего брата, о котором идет речь, когда его сбивает с ног порывом воздуха из ниоткуда.
Моя спина напрягается, когда в поле зрения появляется его отец, губы шевелятся быстрее, чем когда-либо, когда он сердито смотрит на своего сына.
Черт.
Голос Клементины звучит громче, чем когда-либо, она кричит во всю силу своих легких. — Dimittis. Rein Infernum. Revelare. Dimittis. Rein Infernum. Revelare. Dimittis. Rein Infernum. Revelare.