Суд на Янусе (перевод О.Колесникова)

Нортон Андрэ

– Ларшами! – перебил Нейл. – Я помню!

– Помнишь? Дерек тоже помнит, а Пит, я и Монро – нет. Мы из более раннего периода. Во всяком случае, после падения Ифткана выжило очень мало. Однако в этой горсточке оставшихся в живых, по-видимому, были ученые. Они сконструировали сундучки с сокровищами, закопали некоторые из них и оставили ждать. Они наверняка надеялись или предполагали, что либо возникнет здесь, либо прибудет из космоса другая раса и эти устройства сработают. Тот, кто возьмет в руки особо приглянувшийся ему предмет, принимает

изменение личности и тела в соответствии с особенностями тайника. Мы не знаем, каким образом это срабатывает, но есть какая-то связь между нашедшим и одним из предметов этой коллекции.

– Но если Пит Сейшенс был перворазведчиком Инспекции, то он должен был высадиться здесь… – Нейл уставился на Тори.

– Примерно сто двадцать лет назад? – Тори кивнул. – Да.

– Но он же… он же молодой! – возразил Нейл.

– Мы не имеем понятия о продолжительности жизни ифтов и не знаем, что случилось с нашими телами от зеленой лихорадки. Можно только сказать, что после изменения мы почти не стареем. Я нахожусь здесь почти семьдесят пять планетарных лет. Но число измененных растет очень медленно, потому что не все спрятанное находится, и не всегда найденное берет кто-то из людей.

Нейл пытался осознать, что такое нестареющий организм. Он знал, что некоторые чуждые расы стареют неизмеримо медленнее, чем земное племя. Но каким образом такому изменению смог подвергнуться земной организм?

– Тайники притягивают только определенный тип людей, – продолжал Тори. – Но методы отбора таких привлеченных и способ привлечения – опять-таки неразгаданная тайна. Нас всего чуть больше сотни, из них тридцать – женщины. Родилось пятеро детей, они – изначальные ифты, и воспоминаний у них поэтому нет. Мы все еще обязаны ставить ловушки. Сейшенс и я как раз этим занимались, когда нас взяли в плен.

– Вы жили в Ифткане?

– У нас там база. Именно там Пит нашел первый клад, с которого начался наш путь. Но наш новый дом на западе, за морем. Пока не узнаем побольше, мы должны терпеливо ждать и делать все, что можем, для восстановления нашего рода.

– До каких пор?

– До тех пор, пока снова не станем нацией. Ты знаешь Первый Закон: мир, населенный разумными аборигенами и имеющий цивилизацию, имеет право выбора – присоединиться к Федерации или отказаться от всяких контактов. Со временем Янус будет нашим, и инопланетники не смогут удерживать эту планету против нашей воли.

– Но поселенцы…

– Они не аборигены. И они хотят изменить Янус по образцу своей родины, образцу узкому, бесплодному, смешному. Они мало увеличиваются в численности, потому что все больше и больше их уходит к нам. Этот мир для них неприветлив, и они радуются, когда находят тайник и оказываются в наших рядах, как это было с тобой и Эшлой. Какая часть клада привлекла тебя настолько, что ты взял ее в руки и оставил себе?

– Трубка, – тут же ответил Нейл. – Ее цвет… ее узоры. Что-то тянуло меня, что именно – не могу объяснить.

– А меня – статуэтка, – улыбнулся

Торри. – Когда я ее нашел, я держал ее в руках чуть ли не всю ночь. Те, кто не может устоять перед этими вещами, становятся одним из нас. И каждый получает тело и умения древнего ифта. Я – Торри, но также и Килмарк из Ифтленсера. Я ухаживал за молодыми деревцами и изучал травы и другие растения.

– Никто из вас не пытался вернуться в порт, в поселок?

– А ты пытался?

– Да, но это был участок, у них суеверный страх перед лесом и всем, что приходит из него. А зеленая лихорадка, по их понятиям, наказание за грехи. Естественно, они стали охотиться на меня.

– А ты сам, когда туда пришел, хотел остаться? Эти люди были твоим народом?

– Нет.

– Мы думаем, что это тоже было спланировано: став ифтами, мы впитали в себя отвращение к своему бывшему племени. Итак, если планирующие имели целью восстановить их расу независимых, настоящих ифтов, то они считали, что мы должны быть в стороне от племени, к которому принадлежали раньше. И чем дольше мы живем в лесу, тем сильнее наше отвращение к иноземцам. Мы делаем набор среди них, но не смешиваемся с ними.

– А это? – Нейл указал на окружение. – Какую роль это играет?

– Мы знаем только то, что удалось собрать по крохам из воспоминаний. Твоя Эшла, похоже, знает больше, чем мы. Ее ифтийская часть была в древние времена не то жрицей, не то пророчицей. Здесь есть силы, издавна враждебные ифтам. Они снова зашевелились, потому что ифты возродились через нас. Но что это и почему держит нас здесь – мы абсолютно не знаем.

– А скафандр?

Торри помолчал.

– Я много думал об этом. Не думаю, чтобы нормальный человек ходил здесь в этой штуке, хотя она из другого мира и такого типа, как я сам носил.

– Каковы границы этого места?

– У нас здесь узкая полоса леса, идущая на большое расстояние на север и юг. Кругом стена, через которую ты перелез, а за ней кристаллический лес. Мы делали разведки ночью, но не нашли ничего, кроме лестницы и стен с коридорами, и так и не поняли, куда они ведут и зачем они.

– И только? А где же то, что всем этим управляет?

– Мы не смогли установить место, где находится Оно. Мы обнаружили, что лес из кристаллических деревьев простирается на большое расстояние, но мы не могли далеко заходить из опасения, что там нас застанет день.

– Значит, вы смирились с тем, чтобы оставаться в плену? – Нейл все больше и больше удивлялся недостатку предприимчивости у этих пленников.

Торри криво улыбнулся.

– Ты думаешь, Ренфо, что мы полностью бездеятельны? Нет, не совсем. Выход не всегда бывает открытым настежь. Со временем увидишь сам.

– Айяр! – вошла Эшла, держа в руках свернутый лист. – Смотри, ягоды сансан. Спелые! – она показала три грозди темно – красных плодов. Ее глаза затуманились. – Ах, как сладко пахнут их цветы в сезон Нового Листа!