Суд Проклятых
Шрифт:
На самом деле, хотя Линденхост бы никогда не признался в этом, ему было страшно любопытно поговорить с этими странными людьми, свалившимися на его голову, в чём Пират уже не сомневался ни секунды, когда на борту исследовательского судна ромашковцев прибавилось состава.
Проходя скучными на вид коридорами куда-то в сторону своей каюты, выделенной ему, по словам того же Петровича, едва ли не в сортире судна, Либерти грустно думал о своей нелёгкой доле.
«Был я истребителем, стану я пиратом, был бы потребителем, стал бы виноградом, — трам-пам-пам… — мысленно напевал он несложные стишки собственного сочинения. — Если власти мне прикажут,
Насвистывая простенькую мелодию кабацких частушек, Либерти дошёл до узла слияния коридоров и остановился. Мимо него, распушив усы и дико вращая жёлтыми глазами, пронёсся огромный красно-оранжевый котище, мяукая на бегу. И Пират мог бы поклясться, что в мявках этих он слышал отборный портовый мат.
Следом за «тикающим до хаты» котом вприпрыжку нёсся невысокий белобрысый мужчина, походивший на ужаленную в жопу обезьянку. Множество косичек и хвостиков из волос подпрыгивали на голове преследователя, воинственно подскакивая вверх при каждом прыжке.
— Кетчуп, стоя-я-ять! — ультразвуком верещал блондин, лихо уворачиваясь от внезапно выпрыгивающих на встречу переборок судна. — Стоять, мохнатая ты жопа волосатой коровы! Ты посмел сожрать мой завтрак, я принесу тебя в жертву богам гастрономии, кусок ты блохастого настила в клозете!
— Мрья-у-у-у! — не сдавался кот, лихо пробежав по стене над головой преследователя и исчезая в обратном направлении коридоров.
— Однако, — только и смог вымолвить Пират, когда белобрысая пародия на человека со всего маху врезалась в только что отрегенерированное тело истребителя. — Мужчина, сначала стоит познакомиться, после можно даже поужинать, если не за мой счёт, а уж интим потом, — прокашлявшись после удара в душу и отлепив от себя блондина, выдал на одном дыхании Либерти.
— Ты, чо, больной? — с долей сомнения и жалости вымолвил блондин, отпихивая Либерти подальше.
— Уже нет, — радостно оскалился Пират. — Справку показать?
— О наличии венерических заболеваний или их отсутствии? Тебе, кажется, доисторический сифилис в голову ударил…
— Шут! — раздался суровый голос из комма блондина на запястье, — заканчивай с котодерством, у нас тут совещание.
— Да, мой генерал, — ударил пятками ботинок друг о друга Шут, отвечая на вызов. — Мне жаль, королева, но есть вещи сильней, — бросил он офигевшему Пирату, и удрал прочь, оставив того в задумчивости.
Либерти узнал голос, доносившийся из комма, поставленного на громкую связь, видимо, именно по причине постоянной кошачьей войны, непримиримой тенью отпечатавшейся на обиженной морде кота, выглядывавшего из-за ближайшего поворота.
— Это что за псих с девичьей причёской? — обратился Либерти к Кетчупу, трущемуся о его ноги, как ни в чём не бывало.
— Мрьяу, — философски выдал кот, устремив взгляд в пространство.
— Пойдём со мной? — предложил Либерт, — а то мало ли, сколько тут этих… — он запнулся, вспомнив голос из динамика, — козожуев ваших, — хмуро закончил он.
— Пресвятые панталоны и пророк их, вакуумный памперс, — выдохнул Пират, войдя в неприметную дверку, за которой ожидал увидеть корабельный сортир. — Что это за адская пагода?
Кетчуп, всю дорогу с видом бывалого члена экипажа указывающий путь вперёд, поджал хвост и нерешительно мяукнул, всем своим видом намекая на немедленную эвакуацию подальше от этой самой адской пагоды.
Либерт окинул
Пират осторожно, стараясь не дышать и не шуметь лишний раз, приблизился к плавающим в желтоватом сиропе красным семейным трусам, задорно чавкающим внутри бака.
— Это опытный образец самовыжимающегося белья, — раздался позади него грустный гнусавый голос. В помещение вошёл высокий, худой, словно выходец с орбитальной станции, мужчина с длинными волосами мышиного цвета, понуро свисающими до плеч редкими сосульками. Большие, наполненные тоской и скорбью, серые глаза смотрели на Пирата со смесью надежды и разочарования, будто Либерти только что попытался примерить красный предмет одежды, а тот отжал ему что-то весьма важное.
Линденхост перевёл взгляд на неслышно вошедшего учёного.
— Здесь комната для опытных образцов, которые до конца не списали с исследований, но и не довели до ума. Вот этот образец, — учёный ткнул узловатым пальцем с обломанным ногтем в бак с жующими трусами, — действительно мог бы сделать революцию в моде и технике. Нанотехнологии, столько лет работы, первый полуразумный предмет одежды, способный испарять влагу, выжимать жидкости и саморазвиваться в процессе жизнедеятельности…
— Ты хочешь сказать, — офигевшим голосом осведомился Пират, — что ты изобрёл разумные труселя, которые мне яйца будут выжимать после неконтролируемых поллюций во сне? А если чего нужное сожмут? Или им вдруг покажется, что они полностью разумны? Они мне тогда откусят причиндалы, похихикают и убегут отжимать лишнюю кровь в вентиляцию? О, да, друг мой, ты воистину изобрёл охрененно нужную вещь для космонавта!
Учёный тяжело вздохнул.
— Это же только образец, — тихо сказал он, с нежностью поглядывая на красные трусы, сыто рыгающие в баке. — Вот здесь, — он развернулся и ткнул пальцем в сторону, — ещё есть и другие опытные образцы.
— Очевидно, это должны быть ручка-хуедрочка, платок-вырвинос и массажёр для пупка, — язвительно осведомился Либерти.
— Нет, вовсе нет, — глаза учёного вспыхнули каким-то странным огоньком, который бывает только у совершенных психов.
«Точно пришмякнутый», — авторитетно подумал Линденхост. А уж в психах он разбирался лучше всех. Припомнив одного своего знакомого по учебному корпусу, который носил гордое прозвище Цезарь, и отличался удивительной способностью спать, есть и работать даже под обстрелом, а так же свою маму и две бывших жены, Линденхост ещё больше убедился в том, что являет собой просто образец специалиста по психическим заболеваниям у человека.
— Капсулы для упаковки отходов внутри тела, — начал перечислять худой учёный, переходя от ёмкости к ёмкости, — отходы выходят в одноразовых пакетах, очень гигиенично, между прочим. Бумага самоочищающаяся, туалетная, не требует подзарядки и кормления. А вот здесь у нас образец разумного бронекостюма с утеплителем… питается эвкалиптом, правда, а он нынче дорог. Так и не смогли перевести на обычное кормление отходами и ядерным топливом…
— Ты все свои игрушки научил жевать? — с какой-то долей ужаса в голосе спросил Пират, поглядывая, куда там запропастился его мохнатый спутник, и не сожрут ли его очередные панталоны учёного. Кетчупа видно не было, из чего Либерти сделал вывод, что его банально кинули на произвол судьбы.