Суд в Нюрнберге. Советский Cоюз и Международный военный трибунал
Шрифт:
Молотов все еще держался настороже, когда 3 мая, на другой день после заявления Трумэна, началась оживленная дискуссия с американцами и британцами о проекте будущего международного трибунала. Федеральный судья Сэмюэл Розенман представил Молотову, Стеттиниусу и британскому министру иностранных дел Энтони Идену американский план, разработанный сообща Стеттиниусом, Генри Стимсоном и Фрэнсисом Биддлом еще при жизни Рузвельта. Всего три недели назад Джеймс Бирнс показал советскому послу Николаю Новикову набросок этого плана и предложил американским, советским, британским и французским представителям встретиться и обсудить детали. Советская сторона еще не успела ответить, а Трумэн уже инициировал обсуждение.
Розенман, конечно, участвовал в прежних дискуссиях о послевоенной юстиции и хорошо знал, что Молотов призывал к публичному процессу над нацистскими вождями, имея в виду в первую очередь репарации. Теперь Розенман познакомил министров иностранных дел с основными пунктами американского плана и объяснил, что судить нацистских вождей и организации (такие, как гестапо и СС) предлагается за «участие в преступном заговоре». После того как организации будут признаны виновными, их члены также «ipso facto (в силу самого этого факта) окажутся виновными» в военных преступлениях. Он добавил, что США не требуют обязательно смертных приговоров, а намерены приговорить осужденных к тяжкому труду – «восстанавливать
143
NARA. RG 59. Entry 1560. B. 4. Memorandum of Conversation, May 3, 1945. Советская стенограмма: АВПРФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 20. Д. 209. Л. 1–4.
Молотов и Иден ответили быстро и чистосердечно. Иден объяснил, что британцы после самоубийства Гитлера 30 апреля уже не так настойчиво возражают против международного трибунала. Британский военный кабинет все еще с оговорками воспринимает идею суда над «самыми видными нацистами», но если СССР и США намерены их судить, то его правительство, скорее всего, согласится. Молотов заявил, что американский план касается «важнейшего вопроса», но только посмеивался над предположением, что министры иностранных дел могут о чем-то серьезно договориться прямо здесь, в Сан-Франциско. Иден, Молотов и Стеттиниус договорились подключить к обсуждению французского министра иностранных дел Жоржа Бидо; на следующий день ему вручили копию черновика соглашения [144] .
144
NARA. RG 59. Entry 1560. B. 4. Memorandum of Conversation, May 3, 1945. Советская стенограмма: АВПРФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 20. Д. 209. Л. 1–4.
По поручению Молотова два советских эксперта из НКИД, сопровождавшие его в Сан-Франциско, – юрист Сергей Голунский и дипломат Амазасп Арутюнян – изучили все двадцать шесть статей американского плана. Они доложили Молотову, что главные пункты обвинения перечислены в статье 6 и включают нарушение законов и обычаев войны, вторжение в другие страны, развязывание агрессивной войны и использование войны как инструмента внешней политики. Статья 8, по их словам, гласила, что организациям можно будет предъявлять обвинения в преступлениях или в соучастии в преступлениях и, если их вина будет доказана, это повлечет за собой суды над членами этих организаций [145] . Голунский также обсудил эти пункты с британскими и французскими юристами-международниками, которые выразили сомнения: не придается ли здесь закону обратная сила? Уильям Малкин, юрисконсульт британского МИД, понадеялся, что суд продекларирует, что агрессивная война уже расценивалась как нелегитимная с точки зрения юридических норм, существовавших на момент, когда нацисты приступили к завоеванию Европы, и это не позволит обвинить суд в предвзятости и превратить подсудимых в мучеников [146] . К 6 мая французские, британские, советские и американские представители в Сан-Франциско в общем и целом поддержали идею международного военного трибунала – но на этом обсуждение застопорилось. Иден должен был отчитаться перед британским правительством, а Молотову необходимо было посоветоваться со Сталиным, прежде чем ставить подпись под каким-либо планом [147] . Сталин в тот момент был поглощен вопросами капитуляции Германии. 7 мая генерал Альфред Йодль подписал безоговорочную капитуляцию германской армии в штаб-квартире союзников во французском Реймсе. Рано утром 9 мая по требованию советской стороны фельдмаршал Вильгельм Кейтель подписал второй документ о капитуляции в присутствии маршала Георгия Жукова в советском штабе в Берлине [148] . Днем 10 мая Молотов покинул красоты Сан-Франциско и сел на самолет в Москву, увозя с собой американский план [149] .
145
АВПРФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 20. Д. 209. Л. 14–20.
146
LOC-RHJ. B. 95. F. 5. Robert H. Jackson (RHJ) Diary, May 10, 1945.
147
LOC-RHJ. B. 95. F. 5. Rosenman to Jackson, with Mimeographed Copy of the Agreement, May 6, 1945; RHJ Diary, May 7, 1945.
148
Beevor A. Fall of Berlin. P. 402–405.
149
АВПРФ. Ф. 07. Оп. 13. П. 41. Д. 3. Л. 34–36.
В последние дни апреля Джексон в Вашингтоне готовился ускорить реализацию американского плана, который был, на его взгляд, «слишком эмоциональным» и «слишком подробным». Он предупредил Розенмана и Трумэна, что предстоящий процесс не должен создавать впечатление «суда, организованного ради обвинительного приговора». Он также призвал добавить гибкости формулировкам документа ввиду новизны сложившейся ситуации и предостерег: «Трудно поверить, сколько судебной волокиты может повлечь за собой одно-единственное ограничивающее слово» [150] .
150
LOC-RHJ. B. 95. F. 5, Memorandum re Document Entitled «Punishment of War Criminals», draft, April 29, 1945.
Пятидесятитрехлетний Джексон обучался праву по большей части самостоятельно. В прошлом практикующий адвокат и многолетний политический союзник Рузвельта, он некоторое время служил генеральным прокурором, а в 1941 году получил назначение в Верховный суд. Один из немногих демократов в традиционно республиканской северной части штата Нью-Йорк, он прославился своей непреклонной независимостью. В его умных глазах часто сверкали озорные искры. Во время службы в Верховном суде он высказал несколько резонансных особых мнений – в частности, раскритиковал американское правительство за интернирование американцев японского происхождения [151] . Джексон был человеком действия и не любил терять время. Он уже занимался сбором доказательств нацистских военных преступлений в Управлении стратегических служб (УСС) – разведывательном агентстве американского правительства, работавшем в военное время, – и в Отделе по военным
151
Это был процесс 1944 года «Коремацу против Соединенных Штатов». Джексон никогда официально не уходил из Верховного суда, но и не участвовал в его работе с июня 1945 года до закрытия МВТ. Barrett J. Q. The Nuremberg Roles of Justice Robert H. Jackson // Washington University Global Studies Law Review. 2007. Vol. 6. P. 511–525. Подробнее о молодых годах Джексона: Gerhart E. C. America’s Advocate: Robert H. Jackson. Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1958.
152
LOC-RHJ. B. 95. F. 5. RHJ Diary, May 10, 1945. (Он отметил это через неделю, после того как поработал с доказательными материалами.)
Джексон был глубоко взволнован информацией, поступавшей из Европы, но его тревожили и планы США в отношении послевоенной Германии. В пятницу 4 мая юрист Военного министерства Мюррей Бернайс рассказал ему о секретном документе Союзной комиссии по репарациям, который между делом ссылался на ялтинскую договоренность о взыскании с Германии трудовых репараций. Похоже, никто не знал, существует ли подписанное соглашение и оговорены ли условия подобных репараций. Как бы то ни было, Джексон воспринял это известие как «бомбу» – оно противоречило всему, за что США боролись в этой войне. Правительство США действительно намерено санкционировать использование принудительного труда? Бернайс признался Джексону, что в Военном министерстве тоже были в шоке от этого документа, якобы написанного министром финансов Моргентау. Тем вечером Джексон предположил в дневниковой записи, что все это было сделано по требованию русских, потому что СССР – единственная союзная страна, которая могла бы использовать «рабский труд в крупных масштабах» [153] .
153
LOC-RHJ. B. 95. F. 5. RHJ Diary, May 4, 1945.
Ил. 6. Роберт Х. Джексон. 1945 год. Источник: Американский мемориальный музей Холокоста. Предоставлено Джоном У. Мозенталем
Тем же вечером Джексон поговорил по телефону с Розенманом, который сопровождал Рузвельта в Ялте. Тот заверил, что касательно репараций все пункты соглашения были сформулированы «крайне расплывчато» [154] . (Разумеется, эти слова полностью противоречили тому, что он внушал Молотову днем ранее.) Но 6 мая Джексон получил от Бернайса другой секретный документ, который вновь пробудил его беспокойство. Этот документ был выпущен американским правительственным Неофициальным политическим комитетом по Германии (который координировал планы Госдепартамента, Военного и Финансового министерств для американской зоны оккупации). В нем уточнялось, что с Германии будут взяты «репарации в натуральной форме», отчасти в форме труда, направленного на послевоенную реконструкцию. Далее в документе отмечалось, что будет использован «только труд осужденных военных преступников» или тех, для кого «в надлежащем порядке» установят принадлежность к гестапо (тайной полиции), СС (охранным отрядам) или СА (штурмовым батальонам) [155] . Джексон думал, что это лишь вызывает еще больше вопросов. Что значит «в надлежащем порядке»? Будут ли процессы над членами этих организаций открытыми или закрытыми? Если гестапо, СС и СА уже сочтены виновными, зачем вообще тратить время на суды?
154
LOC-RHJ. B. 95. f. 5, RHJ Diary, May 4, 1945, 7 p. m.
155
LOC-RHJ. B. 95. F. 5. Informal Policy Committee on Germany: Instructions for the U. S. Representative on the Reparation Commission, May 3, 1945.
Джонсон из первых уст услышал, что смерть Рузвельта оставила американских политиков в затруднительном положении. Похоже, никто не знал, что конкретно Рузвельт пообещал Сталину в Ялте. В субботу 12 мая Джексон был на завтраке с участием нефтяного магната Эдвина Поли (Трумэн назначил его представителем США в Союзной комиссии по репарациям) и американского посла в СССР Аверелла Гарримана. Оба они были в Ялте. Джексон спросил их о намерениях Рузвельта. Гарриман уверял, что Рузвельт согласился только на формулировку «использование труда немцев», что можно истолковать как оплачиваемый труд. Он также сказал Джексону, что не только СССР хочет использовать труд немцев: он нуждается в пяти миллионах немецких рабочих, да и Франция потребовала два миллиона и англичане сказали, что возьмут «немного на короткое время». Разгневанный Джексон объявил, что не будет участвовать в «судебном спектакле» [156] .
156
Ibid. RHJ Diary, May 12, 1945.
Немедленно после завтрака Джексон написал для Поли меморандум с возражениями против записи немцев в трудовые бригады только за то, что они были членами нацистских организаций. Он предупредил, что даже хорошо контролируемая программа трудовых репараций «подорвет моральную позицию Соединенных Штатов». Он предсказывал, что скоро «из России просочатся» рассказы о жестоком обращении с подневольными работниками и в них будет «слишком много правды» [157] . 15 мая Джексон поделился своим мнением с Трумэном. Тот ответил благосклонно, но уклончиво. Затем он поговорил с главой УСС Уильямом Дж. Донованом («Диким Биллом»). Тот согласился, что весь этот проект репараций создаст впечатление, будто судебные процессы имеют целью лишь обеспечить победителей принудительным трудом. Джексон признал Донована (своего бывшего политического соперника в штате Нью-Йорк) ценным союзником и привлек консультантом в свою команду [158] .
157
Ibid. Memorandum for Edwin W. Pauley from Robert Jackson, n. d.; and Draft Statement on Labor Reparations, May 12, 1945.
158
LOC-RHJ. B. 95. F. 5. RHJ Diary, May 15, 1945; Waller D. Wild Bill Donovan: The Spymaster Who Created the OSS and Modern American Espionage. New York: Free Press, 2011. P. 324–325. О партнерстве Донована и Джексона см. также: Priemel K. C. The Betrayal: The Nuremberg Trials and German Divergence. Oxford: Oxford University Press, 2016. P. 72–74.