Суд в Нюрнберге. Советский Cоюз и Международный военный трибунал
Шрифт:
Эта декларация сблизила британцев с американцами, но вызвала недовольство СССР. Советский Наркомат иностранных дел все еще находился в Куйбышеве (ныне Самара), куда эвакуировался во время наступления немцев на Москву в 1941 году, и получил меморандум британского МИД только 6 октября. Сталин и Молотов пришли в ярость оттого, что британцы не дождались их ответа. Их гнев только усилился, когда они узнали, что британцы обсуждают с американцами детали проекта комиссии сепаратно [57] . Эти чувства подогревались недоверием Сталина к союзникам. Он уже и без этого негодовал, поскольку Черчилль и Рузвельт не сдержали обещания открыть Второй фронт на Западе, и тревожился, как бы Черчилль не заключил с нацистами сепаратный мир. Отказ британского правительства возбудить уголовное дело против гитлеровского заместителя Рудольфа Гесса укреплял его подозрения; Гесс попал в британскую тюрьму за семнадцать месяцев до того, в одиночку бежав из Германии в Великобританию, по его словам, для переговоров о мире между двумя государствами [58] .
57
АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 14. Д. 137. Л. 5–8, 13–17, 21–23.
58
О сталинских тревогах по поводу Гесса см.: АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 1. Д. 14. Л. 57–61. О подозрениях Сталина в адрес британцев и злости на их неспособность открыть
Теперь советские руководители твердо решили захватить инициативу и сдвинули рамки дискуссии, публично заявив, что следует немедленно разработать план международного процесса над главными военными преступниками – а именно этого британцы и американцы надеялись избежать. Советское руководство оформило это требование как непосредственный ответ на январское предложение правительств в изгнании, решив полностью игнорировать британский меморандум. 14 октября 1942 года посреди ночи в Куйбышеве заместитель наркома иностранных дел Соломон Лозовский вызвал посла Чехословакии и представителя Национального комитета Франции и вручил им заявление Молотова об уголовной ответственности нацистских преступников («гитлеровцев») за зверства в оккупированной Европе. В заявлении утверждалось, что Гитлер, Геринг, Гесс, Иоахим фон Риббентроп и другие нацистские руководители должны предстать перед судом «специального международного трибунала» и получить наказание «по всей строгости уголовного закона». Молотов призывал к сотрудничеству все заинтересованные государства в деле поимки, суда и вынесения приговора нацистским руководителям и настаивал, чтобы те, кто уже находится в руках союзников (то есть Гесс), предстали перед судом безо всякого промедления [59] . На следующий день советское правительство опубликовало этот документ [60] . 19 октября передовица в «Правде» обвинила британское правительство в защите Гесса от наказания и назвала Англию «убежищем для гангстеров» [61] .
59
АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 4. Д. 35. Л. 42–49; П. 6. Д. 65. Л. 42–57; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1045. Л. 2, 60, 82.
60
Заявление Советского правительства об ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за злодеяния, совершаемые ими в оккупированных странах Европы // Правда. 1942. 15 октября. С. 1.
61
Преступную гитлеровскую клику к ответу // Правда. 1942. 19 октября. С. 1. Статья была перепечатана в «Совьет уор ньюз» (издании советского посольства). Оригинал см. в: АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 14. Д. 137. Л. 19.
Москва также быстро взялась за организацию своей собственной комиссии по военным преступлениям – а работа над этим велась с апреля 1942 года, когда Молотов призвал к централизации усилий по разоблачению немецких зверств. Вышинский и Трайнин занимались международно-правовым аспектом проблемы репараций, а советские руководители пререкались по поводу формы и функций этой комиссии. Британско-американское заявление подстегнуло деятельность советского руководства. Между 17 и 20 октября Молотов, Вышинский и Лозовский проработали финальную версию проекта Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в СССР. В конце октября Сталин одобрил их проект, а 2 ноября советское правительство издало указ о создании комиссии [62] .
62
АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 7. Д. 69. Л. 12–14, 17–30. В этом деле содержится указ от 2 ноября 1942 года. Ее полное название: «Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР».
Чрезвычайная государственная комиссия была совершенно новым учреждением. Она была составлена из государственных служащих и деятелей культуры; последних включили в ее состав в основном благодаря их способности объяснять происходящее на языке, понятном внешнему миру. В комиссию вошли писатели Алексей Толстой и Илья Эренбург, врач Николай Бурденко, руководитель профсоюзов Николай Шверник и митрополит Киевский и Галицкий Николай (епископ Русской православной церкви). Эта комиссия руководила множеством подкомиссий по всему Советскому Союзу, которые вскоре взяли на себя мучительную работу по сбору доказательств и подготовке судебных дел. Она была тесно связана с Наркоматом иностранных дел и аппаратом госбезопасности. Шверник был ее номинальным руководителем, а Вышинский – фактическим; временами последний сотрудничал с органами госбезопасности, оформляя, а иногда даже фабрикуя (как минимум в нескольких случаях) письменные показания и отчеты [63] . Учредив Чрезвычайную государственную комиссию, советское руководство начало свою собственную работу по привлечению нацистов к суду.
63
Там же. См. также: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 7523. Оп. 4. Д. 113. Л. 5–6; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 79. Л. 9–14; Sorokina M. People and Procedures. P. 804–805, 815–824. Катынь – самый очевидный пример фабрикации. Сорокина утверждает, что это «далеко не единственный подобный случай». О советской фабрикации свидетельств в Черекском районе Кабардино-Балкарии на Северном Кавказе см.: Черекская трагедия / Ред. К. Г. Азаматов, М. О. Темиржанов, Б. Б. Темукуев, А. И. Тетуев, М. Чеченов. Нальчик: Эльбрус, 1994. (В Черекском ущелье Кабардино-Балкарской АССР в конце ноября – начале декабря 1942 года 11-я стрелковая дивизия НКВД проводила бои с дезертирами, однако операция переросла в борьбу с возникшим там повстанческим движением, сопровождалась захватом силами НКВД заложников из числа гражданских лиц и привела в итоге к убийству более тысячи мирных жителей. – Примеч. ред.)
Тем временем дипломаты по-прежнему маневрировали, попусту болтали и тянули время. 21 октября в Лондоне Иден пожаловался в палате общин, что британское правительство все еще ждет советского ответа на свой проект союзнической комиссии по военным преступлениям [64] . Британцам пришлось ждать еще две недели: 3 ноября, на следующий день после создания Чрезвычайной государственной комиссии, Молотов послал раздраженную ноту британскому послу сэру Арчибальду Кларку Керру. Момент был выбран не случайно. Молотов жестко раскритиковал британское правительство за то, что оно не проконсультировалось сначала с СССР, и назвал его проект слишком скромным и неспособным удовлетворить народы, катастрофически пострадавшие от немецкой оккупации. Молотов подчеркивал, что любая союзническая комиссия должна быть наделена полномочиями наказывать нацистских вождей. Чрезвычайная государственная комиссия готова была представить доказательства чудовищности их преступлений [65] .
64
Kochavi A. Prelude to Nuremberg. P. 39.
65
АВПРФ. Ф. 06.
Через два дня, 5 ноября, Сталин и Молотов приняли Керра в Кремле. Сталин обвинил британское правительство в лицемерии: оно призывало к расследованию военных преступлений, но при этом укрывало Гесса. Он спросил, и лишь наполовину в шутку, о том, стали бы британцы подобным образом обращаться с Геббельсом. Керр заверил Сталина, что британцы вовсе не собираются ни с кем нянчиться, но усомнился, что имеет смысл судить Гесса или Гитлера международным трибуналом – ведь их преступления слишком велики для любых юридических процедур. Керр выразил надежду, что Сталин, Рузвельт и Черчилль вынесут внесудебное постановление о повешении Гитлера. Сталин возразил на это предложение: если не будет суда, публика решит, что лидеры союзников вершат правосудие победителей [66] . А вешать с тем же успехом можно и после суда.
66
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 284. Л. 11–21, 34–36; АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 1. Д. 14. Л. 57–61.
Правосудие победителей само по себе не смущало советских вождей: Сталин много лет вершил его над своими противниками. Но он хорошо чувствовал, насколько выигрышнее с точки зрения пропаганды будет смотреться международный трибунал, чем казнь по внесудебному декрету. На Московских процессах Вышинский предъявил Льву Каменеву, Николаю Бухарину и другим большевистским лидерам сфабрикованные обвинения в сотрудничестве с нацистами и сговоре с Гитлером ради «установления фашистской диктатуры в России» [67] . Суд над нацистскими вождями порадовал бы измученный войной советский народ, вызвал бы коллективный катарсис, а также заложил бы основу для репараций.
67
Vyshinsky A. Y. Traitors Accused: Indictment of the Piatakov-Radek Trotskyite Group. New York: Workers Library, 1937. P. 6.
Сталин и Керр воображали себе принципиально разные вещи. Советские руководители считали вину нацистов очевидной; их удовлетворил бы только такой процесс, где обвиняемые сознались бы в своих преступлениях (желательно по подготовленному сценарию), а затем были бы немедленно казнены. Британцы со своей стороны представляли себе суд со всеми его обычными ритуалами и процедурами, с презумпцией невиновности подсудимых и с адвокатами в париках. Они не видели смысла в ином большом процессе – особенно ввиду того, что гораздо проще было бы назначить наказание внесудебным декретом [68] . Советские руководители еще мечтали судить Гитлера, Гесса и других международным трибуналом, а тем временем 12 ноября Молотов ответил компромиссной нотой: он согласился, чтобы союзные правительства совместно решили, как наказать нацистских руководителей; процедуру следовало определить позже. На другой встрече в конце ноября Молотов выразил понимание, когда Керр сослался на желание британских и американских правительств судить пленных нацистских руководителей (в частности, Гесса) только после войны из опасения перед ответными акциями немцев. Затем возникло новое разногласие: следует ли судить рядовых военных преступников национальными судами или международным трибуналом [69] .
68
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 284. Л. 34–36.
69
АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 1. Д. 14. Л. 60–61.
Пока советские и британцы пререкались о деталях суда над военными преступниками, нацисты терроризировали Европу. 17 декабря 1942 года Великобритания, США, СССР и европейские правительства в изгнании опубликовали совместное заявление, где ссылались на сообщения об убийстве «многих сотен тысяч» невинных еврейских мужчин, женщин и детей, депортированных нацистами в Восточную Европу. (К тому моменту реальное количество еврейских жертв исчислялось уже миллионами.) Подписанты заверяли, что виновные не уйдут от наказания [70] . На следующий день СССР опубликовал свой собственный отчет «Об осуществлении гитлеровскими властями плана истребления еврейского населения Европы». Он вышел в главных советских газетах и в английском переводе распространялся за рубежом. В отчете высказывалась солидарность с европейскими правительствами в изгнании и документировалась «оргия разбоя и убийства» евреев в Украине, Белоруссии, Литве, Латвии, Эстонии и других частях Советского Союза [71] . Наркомат иностранных дел при помощи Чрезвычайной государственной комиссии и НКВД собрал исчерпывающие свидетельства нацистских мер по уничтожению еврейского населения. Это был решающий шаг к тому, чтобы сделать их общеизвестным фактом [72] .
70
11 Allies Condemn Nazi War on Jews: United Nations Issue Joint Declaration of Protest on Cold Blooded Extermination // New York Times. 1942. December 18. P. 1.
71
Об осуществлении гитлеровскими властями плана истребления еврейского населения Европы // Известия. 1942. 19 декабря. С. 1; Russia Issues Statement // New York Times. 1942. December 20. P. 23. См. оригинал: АВПРФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 7. Д. 67. Л. 53–67. Советский Еврейский антифашистский комитет и прежде публиковал свидетельства убийств евреев нацистами в оккупированной части СССР, но это было первое подобное заявление, выпущенное Наркоматом иностранных дел.
72
Berkhoff K. C. Total Annihilation of the Jewish Population: The Holocaust in the Soviet Media, 1941–45 / Ed. М. David-Fox, P. Holquist, А. М. Martin. The Holocaust in the East: Local Perpetrators and Soviet Responses. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2014. P. 83–117. Беркхофф спорит с другими историками Холокоста, опровергая мнение, будто советская власть скрывала информацию о целенаправленных убийствах евреев нацистами.
В январе 1943 года, в то время как советские войска брали вермахт в кольцо в разбомбленном Сталинграде, советские дипломаты пересмотрели свою позицию по вопросу о рядовых военных преступниках. Теперь они согласились с британским предложением, чтобы каждая страна-союзник судила их собственным судом. Красная армия захватила в плен тысячи немецких офицеров и солдат, так что этот подход неожиданно оказался в интересах Москвы. У советских руководителей также возникло новое желание участвовать в союзнической комиссии по военным преступлениям, но с одним условием: эта комиссия должна была включать только представителей стран, которые активно сражались со странами Оси и «несут на себе тяжесть военных действий и оккупации». Это требование было нелегко исполнить, потому что британцы уже пригласили в комиссию США, СССР, Китай, европейские правительства в изгнании, Индию и британские доминионы – Австралию, Канаду, Новую Зеландию и Южную Африку [73] . Сталин с его тонким чутьем баланса сил полагал, что участие доминионов позволит британцам манипулировать повесткой комиссии.
73
АВПРФ. Ф. 06. Оп. 5. П. 20. Д. 221. Л. 14–15 (документ опубликован в сборнике: СССР и германский вопрос: В 3 т. М., 1996. Т. 1. С. 657–658. – Примеч. пер.).