Суд времени. Выпуски № 35-46

Млечин Леонид Михайлович

Кургинян:Позволили, и что?

Кондрашов:Позволили открыть рот, открылись и другие каналы, к сожалению.

Сванидзе:Я не знаю, какие у Вас каналы открылись…

Кургинян:И что?

Кондрашов:Кроме рта!

Кургинян:А националистам позволили истребить 200 тысяч людей! И при этом проповедовать националистические лозунги.

Сванидзе:Это, знаете, какие люди, такие у них и каналы открываются.

Кургинян:Начались крики «чемодан, вокзал,

Россия» — это же тоже позволили! Это могло быть? Это имело право существовать? А ломка морали, которая произошла фактически в условиях, когда эта мораль до тех пор находилась в очень специальном состоянии? Вот в этом нет греха? Перед этими девочками, которые пошли в валютные проститутки?

Сванидзе:Причем грех гласности перед девочками, объясните?

Кургинян:Грех гласности заключается в том, что пропагандировали ужасные вещи в качестве красивых сказок и не дали возможности сказать ничего в ответ.

Гусев:Зачем Вы говорите сейчас ерунду? Это ложь, полная ложь!

Кургинян:Да что Вы мне говорите ерунду, Вы, который открыли…

Гусев:Вы не говорите одно слово — экономика…

Кургинян:Вы, который… Вы, который открыли…

Гусев:…страна в нищенских условиях…

Кургинян:Вы, который открыли Додолева…

Гусев:…страна… Додолев? Додолев как раз написал, что мерзость проституции заключается в том, что власть использует проституток как своих агентов влияния.

Кургинян:Вам прочитать всё, что сказал Додолев?!

Гусев:…и Вы читайте тогда, а не говорите ерунду!

Кургинян:Вы неправду говорите! Вот прочитайте, что там было, прочитайте!

Гусев:Если Вы хотите жить в высоконравственной, моральной стране, поезжайте в Северную Корею. Там для Вас будут созданы лучшие условия. Но мы сейчас говорим о другом, мы говорим о том…

Кургинян:Павел Николаевич, я никогда не скажу…

Любимов:Ура!

Кургинян:…что страна, в которой я хочу жить, не нуждается в Вас! Я уверяю Вас, что если я буду жить в той стране, которую я хочу, то Вам найдется в ней место! И я не буду отправлять Вас ни в Корею, ни в Уганду!

Гусев:И я Вас не буду отправлять! И я не буду!

Кургинян:А Вы уже это делаете! И вот это…

Сванидзе:Итак, дорогие друзья…

Кургинян:…вот и есть гласность! Нетерпимость к другой точке зрения! Вы всё время демонстрируете, что такое гласность!

Сванидзе:…после короткой паузы мы вернемся к обсуждению нашей темы.

Сванидзе:В эфире «Суд времени». Мы завершаем третий день слушаний по теме гласности. Последний вопрос сторонам: «В чем уроки гласности?»

Прошу Вас, Сергей Ервандович, сторона обвинения, Вам слово.

Кургинян:Можно доказательство № 24?

Вот это очень известная книга «Перестройка, гласность, демократия, социализм», да? Она называется «Иного не дано». Вот когда говориться «иного не

дано» — это запрет на мышление. Значит, уже свободы мысли в принципе нет, потому что иное дано всегда! Оно всегда дано. И именно в том и свобода, чтобы иметь иное, иметь много альтернативных точек зрения и выбирать между ними.

Иное не дано — какая конкуренция? Это главный манифест!

Теперь можно доказательство № 25.

Материалы по делу.

[иллюстрация отсутствует]

Кургинян:Вот это — число преступлений, динамика преступлений с 87-го года и в дальнейший период. Первый скачок начинается уже с 87 по 88 годы и дальше она летит за те пределы, которые вообразить себе раньше было не возможно. Вот жертвы этой динамики, люди, по отношению к которым совершены преступления, — это мусор или это фактор?

Пожалуйста, следующую кривую. Доказательство № 27.

Сверху показана красным динамика суицидов, снизу синим — динамика убийств.

[иллюстрация отсутствует]

По данным ВОЗ, уровень самоубийств выше 20 чел. на 100 тыс. чел. отражает кризис общества. Я не хочу сказать в этом смысле, что мы уже не находились за чертой перед этим. Я только прошу вас посмотреть на эту динамику и спросить: жертвы этого суицида — это мусор или фактор?

Сванидзе:Я прошу прощения, Сергей Ервандович, а гласность здесь причем?

Кургинян:Гласность тут имеет прямое отношение: посмотрите на годы.

Сванидзе:Ну, и что?

Кургинян:Я хочу спросить Ирину Медведеву. Скажите мне, пожалуйста, вот эти все процессы, в том числе, и суицид, и всё остальное, имеют какое-нибудь отношение к гласности? Или, может быть, я ошибаюсь?

Медведева:Я думаю, что прямое, а не косвенное. Вот я сейчас думала: что это такое — гласность, которую мы обсуждаем? Мне кажется, что это такая лубочная ложь под видом правды. Правда, она гораздо более объемная. Я хочу сказать, что ещё вызвало массовые жертвы, и поражение психики, и суициды, и многие другие неприятности, распад семей… Я же хоть и детский психолог, но имею дело очень много с родителями, с бабушками и дедушками. Вы знаете, когда в конце 80-х — начале 90-х с утра до ночи талдычили, что у нас была страна, где кроме палачей и жертв вообще никого не было и ничего не происходило, кроме злодейств. Вы знаете, что самое страшное было то, что людей фактически заставили — а это страшный удар по психике людей — ненавидеть собственных родителей, бабушек и дедушек. Вы не представляете себе, что это сделало с людьми.

Сванидзе:Я прошу прощения, это гласность заставила?

Медведева:Да, это гласность.

Сванидзе:А Вы не помните, как при Сталине поднимался на щит Павлик Морозов?

Медведева:Я при Сталине не жила.

Сванидзе:Не жили, но Вы, наверное, знаете?

Медведева:Прекрасно знаю, да, да.

Сванидзе:Вы читали книжки, Вы — интеллигентный человек. Вы, наверное, знаете, как при Сталине поднимался на щит Павлик Морозов?